Скала - Питер Мэй (2012)

— Я лучше пойду, — Фин двинулся к двери.

— А как же твой чай?

Он повернулся, их глаза снова встретились, и ему захотелось погладить ее по щеке.

— В другой раз.

Он спустился по ступенькам и направился туда, где оставил машину Ганна.

III

«Мы так глупо потратили свою жизнь! Упустили все шансы просто по глупости!..» Эти мысли давили на Фина, погружая его в уныние. Тяжелые тучи над Минчем и дыхание Арктики в крепчающем ветре только ухудшали его настроение. Он свернул и поехал вверх по холму, прочь из Кробоста, к повороту в сторону гавани. Полицейский остановил машину у дома, где почти десять лет прожил со своей теткой. Он вышел из машины и глубоко вздохнул, встав лицом к ветру, слушая, как прибой накатывает на гальку внизу.

Дом тетки был закрыт и заброшен. Она завещала его благотворительной организации, которая заботилась о кошках, а та не смогла его продать и вскоре забыла о нем. Фину казалось, он должен испытывать хоть какие-то чувства к месту, где прожил так долго. Но он оставался холоден. Ни единого воспоминания. Тетка не обращалась с ним плохо, и все же ее дом будил в нем уныние и отчаяние, причину которых он сам не мог объяснить. Дом этот выходил на бухту, куда лодки рыбаков когда-то привозили улов. Потом рыбу засаливали в солильнях, стоявших на холме над побережьем. Сейчас только остатки каменного фундамента говорили о том, что они когда-то существовали. На мысу стояли три высокие каменные пирамиды. В детстве они завораживали Фина; он часто приходил к ним, клал на место камни, которые уносили особенно жестокие шторма. Тетка говорила, что пирамиды выложили три солдата, вернувшиеся со Второй мировой войны. Никто не знал, почему они это сделали, а сами солдаты давно умерли. Фин задумался, восстанавливает ли кто-нибудь эти пирамиды сейчас.

Он спустился к маленькой бухте, где они с Артэром так часто сидели и бросали камни в глубокую, спокойную воду. От лебедки, стоявшей над бухтой, тянулся по спуску толстый стальной кабель с большим крюком на конце. Сама лебедка стояла в квадратном здании с двумя просветами спереди и дверью в боковой стене. Фин открыл дверь и увидел выкрашенный зеленой краской дизель. За свою жизнь он вытащил из воды и опустил туда не одну тысячу лодок. В замке зажигания торчал ключ, и Фин, подчиняясь внезапному импульсу, повернул его. Мотор закашлял, но не завелся. Фин поправил дроссель и попробовал снова. На этот раз мотор начал трещать и все-таки заработал; в темном замкнутом помещении звук его работы был подобен грому. Кто-то содержал двигатель в рабочем состоянии. Когда Фин его выключил, тишина показалась оглушительной.

Снаружи с полдюжины небольших лодок, вытянутых из воды, стояли одна за другой, прислоненные к нижней части скалы. Фин узнал поблекший голубой корпус «Мэйфлауэра». Удивительно: прошло столько лет, а он все еще на ходу! За домиком с лебедкой килем вверх лежал остов давным-давно заброшенной лодки. На нем виднелись остатки фиолетовой краски. Фин наклонился, стер ил с досок на ее носу и прочел имя своей матери «Эйлэй». Его отец тщательно выписал это имя белой краской за день до того, как спустить лодку на воду. Все горести Фина поднялись в его душе, как вода во время прилива; он упал на колени рядом с лодкой и заплакал.

Кладбище Кробоста находилось на западном берегу, за школой. Деревня хоронила здесь своих мертвецов несколько сотен лет. Тысячи надгробий торчали на вершине холма, как иголки на спине ежа. Многие поколения жителей Несса ложились в землю с видом на море, которое и давало им жизнь, и отнимало ее. Фин пробирался между камней с именами, а внизу, на берегу, волны разбивались в белую пену. Вокруг лежали Маклауды и Маккензи, Макдональды и Мюрреи; Дональды и Мораги, Кеннеты и Маргареты. Кладбище было открыто атлантическим ветрам, и мало-помалу море размывало махер. В конце концов жителям деревни пришлось строить ограждения, чтобы кости их предков не уносило вместе с землей.