Скала - Питер Мэй (2012)

— О боже, Артэр, мне так жаль…

— Врачи говорят, это из-за шока после смерти отца.

Я почувствовал себя еще хуже, если такое вообще было возможно. Но мой друг пожал плечами и кивнул на мой гипс:

— А ты как?

— Голова еще побаливает. Гипс снимут на следующей неделе.

— Как раз вовремя, чтобы уехать в Глазго, — едко заметил Артэр.

— Ты не навестил меня в больнице, — формально я не задал вопроса, но мы оба понимали: я хотел знать почему.

— Я был занят, — раздраженно заявил он. — Мне пришлось заниматься похоронами, решать кучу организационных вопросов… Ты представляешь себе, сколько бюрократии связано со смертью? — Ответа он не ждал. — Конечно нет. Ты был ребенком, когда умерли твои родители. Всеми делами занимался кто-то другой.

Он умудрился меня разозлить.

— Ты винишь меня в смерти отца, да? — выпалил я.

Артэр посмотрел на меня так странно, что я мгновенно смешался.

— Гигс сказал, ты очень мало помнишь о том, что случилось на Скале.

— А что там помнить? — растерянно спросил я. — Я упал. Ну да, я не помню, как упал. Наверняка как-нибудь по-глупому. А твой отец взобрался на уступ и спас мне жизнь. Если это значит, что я виноват в его смерти — я прошу прощения. Я еще никогда ни о чем так не жалел. Твой отец был хорошим человеком. Я помню, там, на уступе, он сказал, что все будет хорошо. Все и правда кончилось хорошо… Но не для него. Я всегда буду благодарен ему, Артэр. Всегда. За то, что он спас мне жизнь… И за то, что дал мне шанс. За все то время и силы, которые он потратил, пока готовил меня к экзаменам. Без него я бы никогда не справился.

Я больше не мог удерживать в себе отчаяние и чувство вины. Артэр смотрел на меня все с тем же странным выражением. Я решил, что он пытается понять, насколько я на самом деле виноват. В конце концов он, видимо, пришел к какому-то выводу. В его душе как будто вскрыли нарыв, и вся злость и гнев вытекли из нее, как гной. Мой друг покачал головой:

— Я ни в чем не виню тебя, Фин. Правда. Просто… — Его глаза наполнились слезами. — Просто очень трудно пережить смерть отца, — он сделал глубокий, дрожащий вдох. — А теперь еще и это…

Артэр в отчаянии всплеснул руками, а потом уронил их. Мне стало так его жаль, что я сделал то, чего никогда раньше не делал. Суровые мужчины острова Льюис так не поступают. Я обнял друга. Вначале он удивился, замер на месте, потом обнял меня в ответ. Он всхлипывал, трясся, и его щетина колола мне шею.

Мы с Маршели порознь уехали в Глазго в конце сентября и встретились в баре «Керлерс» на Байерс-роуд. И я, и она уже побывали в квартире на Хайберн-роуд, оставили там сумки. Но при этом у нас оставались нерешенные вопросы. Лично мне пришлось признать, что я больше не испытываю никаких чувств к Маршели. Почему так получилось, я не мог объяснить себе тогда — не могу и сейчас. Я едва остался жив после поездки на Скерр… И что-то во мне умерло там, на Скале. И Маршели была как-то связана с той, погибшей частью меня. Мне нужно было научиться жить дальше, но я не знал, какое место в моей новой жизни должна занять Маршели. И должна ли она в ней вообще присутствовать. А вот для моей подруги все было просто. Хочу я, чтоб мы были вместе, или нет? Должен признаться: я трусоват и не умею заканчивать отношения. Даже когда есть возможность сделать все быстро и чисто, я ничего не предпринимаю, боясь причинить боль. Конечно, в итоге все кончается плохо. Я просто не смог сказать Маршели, что между нами все кончено. У меня не хватило храбрости.