Скала - Питер Мэй (2012)

Вдоль стен дома шли каменные уступы в три фута шириной. Их накрыли брезентом и разложили сверху матрасы, которые мы сегодня втаскивали на скалы. Здесь мы должны были спать. В желтом свете расставленных по комнате свечей я видел, что по матрасам ползают жуки и уховертки. От мысли, что мне предстоит провести здесь ночь, я пришел в ужас. А ведь таких ночей будет четырнадцать! Возможно, даже больше.

Перед тем как поесть, мы вымыли руки в воде, которая осталась с прошлого года — коричневой и мутной. Потом мы сели на пол вокруг огня, Гигс открыл Библию и начал читать из нее по-гэльски. Я едва слышал его монотонный голос. Меня вдруг охватило дурное предчувствие, безнадежный ужас. Возможно, на каком-то подсознательном уровне я уже тогда понимал, что случится. Меня затрясло, и когда Гигс закончил читать, мне пришлось есть дрожащими руками.

Не помню, чтобы мы много разговаривали в тот первый вечер. Мужчины собирались с силами, чтобы пережить следующие две недели. Вокруг нашего каменного убежища свистел и стонал ветер, по крыше барабанил дождь. Я не помню даже, как мы пошли спать. Зато помню, как лежал на каменном уступе на влажном матрасе, полностью одетый, завернувшись в одеяла, и жалел, что в моем возрасте уже неприлично рыдать в голос. Постепенно меня унес неглубокий, беспокойный сон.

На следующий день мне стало легче. Удивительно, как несколько часов сна способны поднять настроение. Сквозь брезент, закрывающий дверь, просвечивало солнце. В воздухе висел голубой торфяной дым. Я вылез из постели, протер глаза и протиснулся в круг мужчин, собравшихся вокруг огня. Тепло от тлеющего торфа успокаивало. Кто-то положил мне в миску овсянки; я окунал туда куски подгоревшего тоста и зачерпывал кашу. Потом я налил себе горячего чаю и решил, что никогда не пробовал ничего вкуснее. Наверное, первый вечер на острове — самый тяжелый, как первая ночь в тюрьме. Потом понимаешь, что хуже быть не может, и постепенно приспосабливаешься.

Все замолчали, когда Гигс открыл Библию в потрепанной обложке. Он читал по-гэльски, его голос становился то громче, то тише, а мы слушали его в первом свете наступающего дня. Но вот наконец он сказал:

— Ну ладно, — и закрыл книгу. Я решил, что это сигнал к началу массового убийства птенцов. — Фин, Донни, Плуто, пойдете со мной, — добавил Гигс. Я почувствовал громадное облегчение от того, что в первый день буду работать с ним. Артэр оказался в другой группе. Я попытался поймать его взгляд и ободряюще улыбнуться, но он не смотрел в мою сторону.

Я думал, что мы сразу отправимся на скалы и начнем охоту. Однако большую часть утра мы провели, сооружая сеть из распорок и тросов в верхней части острова, от птичьих колоний до каменных пирамид и обратно, к верхнему концу настила. Эта веревочная сеть поддерживалась грубыми деревянными треногами, а натяжение тросов регулировалось лебедкой. С помощью блоков охотники могли с минимальными усилиями доставлять мешки с птичьими тушами из одной части острова в другую. Чтобы система работала за счет земного притяжения, нужно было выбрать правильный угол и с нужной силой натягивать тросы. Гигс долго и тщательно все налаживал. Каждая птица весила около девяти фунтов, в мешок помещалось десять птиц. Было бы безумием таскать на себе такие грузы по предательски скользким камням. И все же именно это охотники и делали, пока Гигс не придумал систему блоков и тросов.