Ледокол - Валерий Рощин (2016)

— …До прибытия экспедиции нам приказано сохранять режим радиомолчания, — добавил к сказанному Севченко.

Это означало, что даже полностью отремонтированному вертолету Ми-2 никто не позволит взлететь с площадки.

Швырнув к бочкам пустое ведро, Кукушкин сел на левое колесо основной стойки, повесил голову и тяжело вздохнул…

Петров слушал информацию, сидя на стуле в своей каюте. В руке он держал теннисный мячик, который периодически кидал в пол. Тот резво отскакивал, Андрей его ловил и через пару секунд кидал снова.

— …Также в связи с жесткой экономией урезается продуктовое довольствие членов команды и взятых на борт полярников, — продолжал Севченко. — Подача электроэнергии в жилые каюты будет осуществляться строго по расписанию…

В «зрительном зале» по-прежнему вместо фильма слушали нового капитана.

— …О графике подачи электроэнергии я сообщу позже, — закончил он и отключился.

В кают-компании стало удивительно тихо. Никто не сорвался с места выключать свет, никто не поторопил киномеханика с продолжением картины. Все сидели на своих местах и задумчиво смотрели в пустой белый экран…

* * *

Утром следующего дня стояночную вахту в рулевой рубке нес Банник. После завтрака к нему наведался старпом.

— Как дела на вахте? — шумно поинтересовался он, закрывая за собой дверцу.

— А шо тут может быть интересного? За окном все то же кино про ледяную пустыню, в которой не бывает притаек[4]. Собака вот в гости заглянула, — потрепал второй помощник загривок Фроси.

Подхватив закипевший электрический чайник, он наполнил кружку с заваркой, взял с полки коробку с сахаром-рафинадом, бросил в кружку четыре куска. Лениво покрутил ложечкой…

— Сахарок не мешало бы поэкономить, — заметил Еремеев.

— Тю… С чего это? На Большой земле о нас знают. Помощь не за горами.

— На Большой земле кабинетов много. Пока друг с другом все согласуют — мы сами станем айсбергом.

— И это неплохо — заграничные суточные исправно капают. Хай коней не гонють. Матрос спит — служба идет.

— Как же у вас все… — поморщился старший помощник, — прямо и перпендикулярно.

— Шо правда, то правда, — шумно отхлебнул из кружки старый моряк. — Гранями таланта, как говорится, не блистаем, зато мозгов хватает не ходить под себя.

— Это намек? — Еремеев зло зыркнул на Банника.

Тот заметил неприязненный взгляд, но сохранил спокойствие.

— Та ну, какое там, товарищ старпом… Вот у меня вопросец к вам с чисто научным интересом: как у вас сейчас после всего этого… ничего внутрях не екает?

— В каком смысле? Вы о чем?

Второй помощник взял со штурманского стола ручку, подошел к календарю с Аллой Пугачевой и отметил на нем первый день дрейфа.

— Ну, вы все еще считаете, шо стоило старого капитана закладывать, шоб потом с новым посреди ледяных полей куковать?

Еремеев хотел было ответить, но передумал и, громко шибанув дверью, покинул рубку.

— С первым днем дрейфа, товарищ Еремеев! — усмехнулся вслед Банник. — Усе будет хорошо!

Отхлебнув второй раз из кружки, он посмотрел на коробку с сахаром. Потом решительно сгреб ладонью десяток кусков и спрятал в карман.

Поскуливая, Фрося с интересом наблюдала за передвижением сахара.

Заметив это, Банник дал ей один кусочек. И погрозил пальцем:

— Шоб молчала мне!..

Глава пятая

Антарктида; море Росса; борт ледокола «Михаил Громов» СССР; Ленинград; Балтийское морское пароходство Апрель — июнь 1985 года

Антарктида готовилась к продолжительной зиме. День становился все короче. Бледное солнце, если его не заслоняла облачность, ненадолго появлялось над горизонтом и, проплыв по короткой дуге, снова исчезало.