Атомка - Франк Тилье (2014)

Вот! Люси представила себе, что делалось в этот момент в голове убийцы. Агонла впервые оказался лицом к лицу с жертвой, вернувшейся с того света. Какие противоречивые чувства должны были раздирать его: огромная радость, это ясно, но ведь и страх, и тревога. Что теперь делать с «подопытным кроликом»? Отпустить? Об этом он даже и не думал. Может быть, он несколько дней держал ее здесь, в своем подвале, расспрашивал, заставлял рассказывать, пытался понять, что там — по ту сторону границы?

А в конце концов задушил и положил в морозильник, к двум другим.

Люси подошла к окошку. Снаружи было так тихо, что казалось: слышно, как шуршат, падая на землю, снежные хлопья. Эти горы вокруг — стискивающие тебя, угрожающие… Ей было легко представить себе силуэт Агонла вон на той длинной аллее, ведущей в чащу леса, было легко представить, как серийный убийца делает свое черное дело. Тут никого рядом, никто не услышит криков жертвы, никто не увидит, как он перетаскивает очередное тело из фургона в дом.

Стоп. Надо возвращаться к фактам. Скорее всего, преступник нашел способ контролировать погружение в анабиоз, возвращать мертвых в мир живых. Но как ему это удалось? Где он нашел информацию о сернистом водороде, высокотоксичном газе, а главное — о том, как с ним обращаться? Нашел за годы до того, как начались официальные исследования?

Этот бардак в комнате… Тот, кого преследовал потом в лесу Шарко, что-то здесь искал. Что? Какой-то предмет? Она отлично помнила слова профессора Раванеля, специалиста по холодовой кардиоплегии: «…во-первых, у преступника, скорее всего, имелось оборудование, позволяющее отмерять настолько точные дозы — речь о тысячных долях грамма, а во-вторых, все его открытия где-то должны быть документально зафиксированы, то есть должны существовать записи с формулами…»

Записи, документы… Она ведь тоже фиксирует свои открытия, она ведь пользуется хотя бы вот этим блокнотиком. А отсюда… отсюда: куда мог Филипп Агонла прятать свои записи, связанные с результатами экспериментов?

Люси, продолжая анализировать уже известное, стала методично обыскивать комнату. Добившись успеха, убийца изменил тактику. Он продолжал похищать женщин, пробираясь к ним в дом, но перестал привозить их в свой подвал. Он травил их газом прямо в фургоне, используя, возможно, маску и запасной баллон с точно отмеренной дозой сероводорода правильной концентрации, а потом бросал в замерзающее озеро и звонил в скорую. Звонил в назначенное им самим время: спустя две, три минуты, десять или даже пятнадцать после погружения жертвы в ледяную воду.

Но почему он звонил в скорую, а не реанимировал их сам? Не хотел, чтобы пришедшие с того света видели его лицо, потому что тогда пришлось бы убить и их тоже? Или для него было важнее не вернуть новую свою жертву к жизни самому, а знать, что она ожила? Озадачивать медиков, тайно радуясь своей божественной власти?

До чего, до каких пределов дошел бы Агонла, не случись автомобильной катастрофы? И на что он рассчитывал, проводя свои эксперименты? Он хотел продолжать игры с жизнью и смертью, заходя все дальше и дальше? Никто этого никогда уже не узнает.

Люси брала в руки и перекладывала предмет за предметом. Агонла хранил в подвале лыжи, зеркала, щетки для волос, тюбики с губной помадой — мелочи были свалены в картонные коробки, теперь перевернутые. Она обнаружила старую, до половины надорванную фотографию и подошла поближе к лампе — рассмотреть. На снимке оказалась стоящая перед домом красивая брюнетка с длинными волосами и ореховыми глазами. Наверное, мать Агонла. Люси подумала, что, возвращая этих молодых женщин к жизни, преступник, наверное, призывал к себе, воскрешал ту, что произвела его на свет. Хотел доказать, что он, простой больничный служащий, сильнее этих слабаков, профессиональных врачей.