Маяк - Филлис Джеймс (2008)

На стук Кейт дверь открыл Рафтвуд. Он был среднего роста, но широк в плечах; его массивное, с полными губами лицо выглядело угрожающим; глаза его, голубовато-серые, глубоко посаженные, казались слишком бледными на фоне несколько поблекших, но все еще замечательно рыжих, золотистого оттенка, волос и ресниц. Кейт редко приходилось встречать у мужчин такой цвет волос. На Рафтвуде были строгий черный костюм, спокойных тонов полосатый галстук и сорочка с высоким воротничком; все это делало его похожим на служащего похоронного бюро. «Неужели это его всегдашний наряд в ранние вечерние часы? — удивилась Кейт! — Или он специально переоделся, так как считает, что именно такую одежду следует носить на погруженном в траур острове? Но в трауре ли остров?»

Они вошли в небольшой квадратный холл. Приоткрытая по левую руку дверь позволяла видеть кухню, а комната справа была явно столовой. Внимание Кейт привлекло то, что всю стену позади сверкающего полированной крышкой продолговатого стола украшают корешки книг в кожаных переплетах.

Рафтвуд открыл дверь в дальнем конце холла и произнес:

— Полицейские прибыли, мадам. Они явились на шесть минут раньше.

Голос мисс Холкум — сильный, авторитетный и, несомненно, принадлежащий представительнице высшего общества — донесся до них очень ясно:

— Тогда проведите их ко мне, Рафтвуд. Мы же не хотим, чтобы нас обвинили в нежелании сотрудничать с полицией.

Рафтвуд отступил в сторону и официально представил пришедших:

— Инспектор Мискин и сержант Бентон-Смит, мадам.

Комната оказалась больше, чем можно было ожидать при первом взгляде на коттедж. Прямо впереди они увидели четыре окна и застекленную дверь на террасу. По левую руку — камин и перед ним небольшой столик и два стула. Здесь шла игра в скраббл: она явно была в самом разгаре. Сопротивляясь соблазну обвести взглядом комнату, чтобы не проявить неподобающего любопытства, Кейт ограничилась лишь общим впечатлением: насыщенные теплые тона, полированное дерево, коврики на каменных плитах пола, на стенах — картины маслом, а одна стена, так же как в столовой, почти от пола до потолка уставлена книгами в кожаных переплетах. В камине горели поленья, наполняя комнату терпким осенним ароматом.

Мисс Холкум так и осталась сидеть перед доской для игры в скраббл. Она выглядела моложе, чем Кейт ожидала: у нее было волевое, прекрасной лепки лицо, почти без морщин, и огромные, нисколько не замутненные возрастом глаза под изогнутыми бровями. Серо-стальные, с серебряными прядями волосы она зачесала назад и уложила тяжелым, искусно заплетенным узлом пониже затылка. На Эмили Холкум была расклешенная юбка из шерстяной фланели в черную, серую и белую клетку, белый джемпер с высоким горлом и тяжелое янтарное ожерелье с крупными, словно детские стеклянные шарики, камнями. Длинные мочки ушей украшали искусно выделанные янтарные серьги-запонки. Мисс Холкум сделала едва заметный жест в сторону Рафтвуда, и он опустился на стул напротив нее. Затем на какой-то миг она устремила на него пристальный взгляд, будто желая убедиться, что он не двинется с места. И обратилась к Кейт:

— Как видите, инспектор, мы как раз заканчиваем нашу субботнюю игру в скраббл. Сейчас моя очередь делать ход, а у меня осталось семь букв. У моего оппонента… Сколько букв у вас осталось, Рафтвуд?

— Четыре, мадам.

— А в мешке уже ничего нет, так что мы не задержим вас слишком долго. Садитесь, пожалуйста. Я чувствую, что у меня на подставке есть слово из семи букв, но оно мне в голову не приходит. Слишком много гласных. «О», два «И», правда, одно из них краткое, и «Е». Единственная согласная — «М», если не считать «З» и «С». Совершенно необычная история — под конец такие слова редко остаются. И я только что уже подобрала одно.