Маяк - Филлис Джеймс (2008)

Джаго, должно быть, видел, что они идут к гавани, но, бросив один быстрый взгляд наверх — на тропу, больше не глядел на них, пока они не оказались на пристани. К тому времени как они подошли к катеру, он успел скрыться в каюте. Они дождались, пока он счел нужным появиться, неся в руках пару подушек, которые он тут же швырнул на сиденье на корме катера.

— Доброе утро, — сказала Кейт. — Хотелось бы поговорить.

— Тогда покороче, — ответил он и добавил: — Не хочу никого обидеть. Просто времени нет.

— У нас тоже. Пойдем к вам в коттедж?

— А тут чем плохо?

— В коттедже нам никто не помешает.

— Здесь тоже никто не помешает. Никто сюда зазря не приходит, если я на катере. Да ладно, мне без разницы.

Они пошли за ним вдоль набережной к коттеджу «У пристани». Кейт и сама точно не знала, почему предпочла вести опрос в коттедже, а не на катере. Вероятно, потому, что катер был для Джаго особым, принадлежавшим лично ему местом. Коттедж, разумеется, тоже, но он все-таки больше походил на нейтральную зону. Дверь стояла открытой. Солнечный свет рисовал узоры на каменных плитах пола. Во время первого разговора Кейт с Бентоном не заходили в дом. А сейчас каким-то загадочным образом атмосфера комнаты, в которую они вошли, окутала Кейт, создавая у нее впечатление, что она знает эту комнату давным-давно: ничем не покрытый, чисто выскобленный стол, два виндзорских стула, открытый камин, большая пробковая доска почти во всю стену, с прикрепленной к ней крупномасштабной картой острова; на ней же — график приливов и отливов, плакат с изображениями птиц, несколько записок, приколотых канцелярскими кнопками, а рядом с доской, в деревянной раме, — увеличенная фотография бородатого человека. Сходство с Джаго не вызывало сомнений. Отец или дед? Скорее всего дед: фотография выглядела старой, поза неестественной.

Джаго махнул рукой в сторону стульев, и они сели. На этот раз Бентон, уловив взгляд Кейт, не стал доставать блокнот. А Кейт начала разговор:

— Мы хотим поговорить о том, что произошло на маяке в первые годы войны. Нам известно, что там погибли трое немецких офицеров и что их трупы и яхта были затем затоплены в море. Нам сообщили, что это совершил отец Натана Оливера и что сам Натан Оливер находился в это время на острове. Ему тогда, видимо, было не больше четырех лет, он не так уж давно начал ходить.

Кейт замолчала. Джаго взглянул на нее и сказал:

— Это вы скорей всего с Эмили Холкум говорили.

— Не только с ней. Кажется, доктору Шпайделю удалось выяснить большую часть этой истории.

Тут Кейт взглянула на Бентона, и он сказал:

— Но отец Оливера никак не мог все это совершить в одиночку. Снести тела трех взрослых человек вниз по крутым лестницам маяка, а потом на яхту, да еще, по-видимому, камнями их утяжелить и яхту потопить. К тому же парусник самого Сола Оливера должен был идти рядом, чтобы после всего доставить его обратно на берег. Кто-то ведь был с ним? Ваш дед?

— Точно. Мой дед был с ним. Они с Солом Оливером последними ушли с Кума.

— Так что же произошло?

— Зачем меня-то спрашивать? Похоже, вы все от мисс Холкум узнали, а она, должно быть, от самого Сола слыхала. Он здесь лодочником служил, когда она ребенком была. Он мало чего от мисс Холкум мог бы утаить.

— А вы как об этом узнали?

— Отец узнал, когда вырос. Он рассказал мне. Больше всего от самого Сола слыхал, когда тот напивался. А еще пара-тройка стариков была в Пентворти, которые про Сола Оливера знали. Истории всякие ходили.

— Какие истории? — спросил Бентон.

— Дед мой живым в Пентворти так и не вернулся. Сол Оливер его убил и сбросил за борт. Он говорил — это был несчастный случай. Только дед был не таким человеком, с кем несчастные случаи на борту случаются. Моряк он был получше, чем Сол Оливер. Ну, конечно, ничего доказать нельзя было. Но так оно и есть.

— А как давно вам стали известны эти факты, если это факты? — спросила Кейт.