Неестественные причины - Филлис Джеймс (2002)

В то же самое время, без малого в два, суперинтендант Адам Далглиш, затормозив, свернул на травянистую обочину перед Блайборским собором и, выбравшись из своего «купер-бристоля», вошел под прохладные серебристые своды одного из красивейших церковных зданий в Суффолке. Он ехал в Монксмир-Хед, под Данвичем, где намеревался провести десятидневный осенний отпуск у незамужней тетки, своей единственной здравствующей родственницы, и Блайборо был последней остановкой на его пути. Далглиш выехал из Сити ранним утром, когда Лондон еще даже не начал просыпаться, и, вместо того чтобы двигаться прямой дорогой через Ипсвич, свернул в Челмсфорде на север и въехал на территорию Суффолка со стороны Садбери. Позавтракав в Лонг-Мелфорде, он взял направление на запад и медленно покатил через Лейвенхем в самое зеленое и наименее испохабленное из графств. День был прекрасный, и на душе у него было бы не хуже, если бы не одна неотступная забота. Ему надо было принять некое решение, которое он сознательно отложил на отпуск. До возвращения в Лондон он должен был додумать до конца: делать предложение Деборе Рис-коу или нет?

Честью говоря, ему было бы проще, не знай он наверняка, какова будет ее реакция. А так вся ответственность – на нем, ему предоставлялось решить, следует ли прервать нынешние достаточно комфортные отношения (достаточно комфортные для него, во всяком случае, но ведь факт, что и Дебора сейчас гораздо счастливее, чем год назад, верно?) и заменить их взаимными обязательствами, которые, насколько он понимал, раз приняв на себя, и та и другая сторона будет рассматривать как нерасторжимые, чем бы дело ни обернулось. Нет, кажется, более несчастных супружеских пар, чем те, кому гордость мешает признать, что они несчастны. Кое-какие доводы против ему были известны уже и сейчас. Ей, например, не нравится его работа. Это неудивительно и не так уж важно. Работу он выбирал сам и не нуждался ни в чьем одобрении. Но если представить себе, что всякий раз, как надо будет задержаться на работе или куда-то срочно выехать, – извольте звонить домой, отпрашиваться… Прохаживаясь под высокими четырехгранными сводами храма, вдыхая особый англиканский аромат воска, цветов и старых отсыревших молитвенников, Далглиш вынужден был признаться себе, что получил желаемое как раз тогда, когда усомнился в его желанности. Дело это обычное и не должно особенно огорчать умного человека, но все-таки неприятно. Его останавливал не страх утратить свободу – как правило, больше всего пекутся о своей свободе именно те, кто внутренне несвободен. Гораздо труднее ему было поступиться своей обособленной личной жизнью. Даже просто постоянное физическое присутствие рядом с тобой другого человека и то нелегко стерпеть. Водя пальцем по деревянным извивам резного аналоя XV века, Далглиш пытался представить себе, как это будет, когда в квартире на Куинхайте поселится Дебора – уже не дорогая гостья, а законная, документально зарегистрированная «половина».