В твоем доме кто-то есть - Стефани Перкинс (2017)

Безнадежно проверяя и перепроверяя свой телефон (на экране отображались только две палочки приема сигнала), Макани гадала, из-за скуки ли она подошла к Олли во время обеда. Неужели она действительно опустилась до такого?

Наверное. Блин.

– Вот черт, – сказала бабушка Янг. Помехи перекрыли экран телевизора, и Оливия Поуп замолчала на середине предложения.

– Я же только на прошлой неделе звонила кабельному оператору, но они сказали, что у нас и так уже высокоскоростной пакет каналов.

Макани представила бунгало на пляже на Гавайях, где интернет отключался лишь в самые мощные тропические штормы. Телефон там всегда легко ловил связь. Почему в Осборне, расположенном на материке, с этим такие проблемы? Почему все здесь так чертовски сложно?

Они выключили Netflix, и Макани, подхватив ботинки, пошла наверх, делать домашнюю работу. Когда в пять она спустилась, Крестон Ховард не рассказывал ничего нового, поэтому бабушка успокоилась, а Макани хотелось врезать ему в челюсть. Ничего удивительного. Они обе уже видели эти кадры онлайн: обклеенный сигнальной лентой дом Уайтхоллов; отец Хэйли, заходящий с опущенной головой в полицейский участок на допрос; сама Хэйли, летающая по сцене в прошлогодней постановке «Питера Пена».

– Сегодня вечером Осборн скорбит по Хэйли Мэдисон Уайтхолл, – сказал Крестон и мрачно кивнул. – Это печальный день для всего печального города.

Бабушка Янг кивнула, а Макани сморщила нос от отвращения. Ни бабушка, ни Крестон, кажется, не понимали, что он оскорбил целый город. Но, по крайней мере, не ошибся. «Печальный» – идеальное слово для Осборна.

А потом Макани снова стало плохо: Хэйли умерла, и это действительно было печально.

Глава четвертая

Голова Макани кружилась от нетерпения, пока она помогала бабушке готовить ужин. Это была одна из ее ежедневных обязанностей. Когда Макани переехала к бабушке Янг, та прикрепила на холодильник магнитом список ежедневных и еженедельных заданий, на котором было написано: «Ты меня не напугаешь. Я преподаю в старшей школе». Она заявила, что Макани нужно придерживаться строгого расписания, и была права. Даже Макани это признавала, но все равно выглядело это отстойно. Иногда рядом с бабушкой она чувствовала себя маленькой девочкой, а порой – сиделкой. Хотя Макани не хотела быть ни той, ни другой.

Сегодня вечером они приготовили здоровый ужин: запеченные фрикадельки из индейки и простой салат без заправки. Такая еда вгоняла в депрессию. Макани хотелось чего-то вкусненького и жирного. Папайю с лаймом. Ребрышки кальби. Пои[4] с ломи-ломи[5]. Она с легкостью потратила бы каждый цент на вкусный обед: паровой рис, мак-салат и закуска. Курица кацу. Говядина терияки. Свинина калуа[6]. У Макани потекли слюнки, а душа заныла.

Иногда ужин становился самым трудным испытанием.

Только они сели за стол, как запищал ее телефон. Бабушка Янг закатила глаза и протяжно вздохнула. Макани вытащила телефон из кармана, чтобы отключить звук. На экране появилось сообщение с незнакомого номера:

Могу сказать то же самое и о тебе.

Ее грудная клетка словно превратилась в хрупкие осколки льда.

Появилось второе сообщение:

Что ты хотела этим сказать?

– Сколько раз мне повторять? Никаких телефонов за столом.

Макани подняла голову.

– Прости, – сказала она на автомате.

Но бабушка заметила, как изменилось выражение ее лица.

– Кто это был?

– Мама, – солгала Макани.

Бабушка Янг обдумывала ее слова. Она бы никогда не поддержала разговор во время ужина с папой Макани, которого особенно никогда не любила, но она все еще надеялась, что ее дочь помирится с внучкой.

– Тебе нужно позвонить ей сейчас или это может подождать?