Убить Ангела - Коломба Каселли (2019)

Изучая окна верхнего этажа, он обошел вокруг дома, но те располагались слишком высоко, чтобы забраться внутрь, не наделав шуму. Наконец, обнаружив на первом этаже незапертое подъемное окно ванной комнаты, он до упора открыл створку и протиснулся в щель. Необъятный зад Андреаса застрял между карнизом и окном, и какое-то время ему не удавалось ни влезть в комнату, ни спрыгнуть обратно в сад. Внезапно брюки его треснули, и он рухнул на пол ванной, в кровь разбив губы. Пару минут он пролежал, не дыша: шум падения могли услышать. Однако в коридоре ничто не двигалось, а из гостиной по-прежнему доносился ненавистный Андреасу ноющий голос Данте.

Вытирая окровавленный рот, он осторожно поднялся. Ничего, они и за это заплатят. Андреас снял спадающие брюки, сел на бортик ванны и, не устояв перед искушением, дал из электрошокера пару разрядов. Темноту прорезали ослепительные вспышки.

«Скоро», – подумал он.

4

Вне себя от негодования, Данте размахивал больной рукой в такт своим словам:

– Тридцать пять тонн ядерного топлива разнесло в радиусе трех тысяч километров, сотни тысяч местных погибли от прямых последствий радиации, а еще миллионы людей по всему миру – от вызванных ею злокачественных опухолей, хотя, разумеется, истинные цифры нам никто не назовет. Статистику замалчивал не только СССР, но и другие правительства, заинтересованные в развитии ядерной энергетики. – Он повернулся к Максиму. – Если Господь существует, у Него отличное чувство юмора, учитывая, что ты до сих пор жив.

– Господь помогает тем, кто сам себе помогает, – сказал Максим. – Один из охранников узнал об аварии от кого-то со станции, психанул и попытался сбежать. Среди охраны началась паника, и пациенты этим воспользовались. Я видел, как они выходят наружу, бледные и худые как жерди, с вырванным у надзирателей оружием и палками наперевес. Толпа рванулась к ограждению, мои сослуживцы открыли стрельбу, а я попросту удрал. Ну перестреляли бы мы их, а толку? Мы находились на зараженной территории и вполне могли подхватить лучевую болезнь, а может, и уже подхватили. Но перед побегом я видел, как из куба выходит девчонка.

– Гильтине, – сказал Данте.

– Да. Из детей сбежать удалось ей одной. Всех остальных – человек тридцать, не считая дезертировавших вместе со мной солдат и сотрудников, – изловили или убили. Альтернативу расстрелу предложили только мне: я должен был заняться поиском беглецов. Кое с кем из них пришлось повозиться, но Гильтине могла любому дать сто очков вперед.

– Кто вас завербовал?

– Официально – армия, но на деле мы повиновались лично военному врачу по имени Белый. Это Александр Белый отвечал за Коробку. – Максим подумал, что до сих пор боится этого человека больше, чем саму Гильтине. – Но когда он умер… приказы продолжали поступать. Как бы объяснить? Такие, как я, похожи на стайных рыбешек. Мы знаем, куда плыть и что делать, но не знаем зачем.

– Я видела передачи о Чернобыле, – сказала Бригитта. – Там не было здания, похожего на Коробку.

– Его снесла группа ликвидаторов, которые работали на аварийном блоке. Ликвидацией последствий аварии занимались тысячи человек, большинство из которых потом погибли от облучения. Как и пожарные, выехавшие на место сразу после взрыва.

– А вы охотились за заключенными, которые попытались спастись, – мрачно заметил Данте.

– Я был солдатом, а они – убийцами. – Максим снова закурил. – Белый выдал мне их личные дела. Все они были убийцами-рецидивистами. Пропаганда запрещала говорить о таких людях, ведь серийные маньяки орудовали только в загнивающей Америке. Но даже в рабочем раю без демонов не обходилось.

– А сам ты кто? – спросила Бригитта.

– Сейчас? Старая развалина.

– Вы читали личное дело Гильтине. Кто она? Как ее зовут на самом деле? – спросила Коломба.

– Никто. Она была и, похоже, остается исключением. Ее в Коробку не привозили. Она там родилась.