Убить Ангела - Коломба Каселли (2019)

Социальные службы сообщили им, где работал Муста, а отдел по борьбе с наркотиками – где его взяли за торговлю гашишем. Оба места находились на окраине, в квартале под названием Малаволья. Все четверо набились в провонявший табаком автомобиль и со включенной сиреной поехали по римским улицам. Хотя погода испортилась, стекла пришлось опустить: Данте желал, чтобы его обдувал ветер. Он ехал, зажмурившись и ухватившись обеими руками за ремень безопасности, и принимался стонать всякий раз, как машина разгонялась больше чем до сорока километров в час. Через каждые пару километров он требовал остановиться и выходил, чтобы успокоиться и размять ноги, а во время остановок изучал социальные сети Мусты: скорее всего, мальчишке и в голову не приходило кого-нибудь прикончить. Данте не умел читать мысли, тем более по фотографиям в «Фейсбуке», и все-таки не мог представить, как этот паренек нажимает на кнопку, активируя баллон с цианидом.

– По-вашему, он похож на террориста? – словно угадав, о чем он думает, спросил Гварнери. – Этот барыга и пьяница?

– Религия может воспламенить кого угодно, – ответил Данте.

Только вот Муста нисколько не походил на фанатика, и раскопанная им информация вовсе не заставляла подозревать парня в неуравновешенности. И все же Данте был уверен, что не ошибается. Осанка у Мусты была точь-в-точь как у одного из террористов – того, что был пониже ростом и хуже говорил по-арабски.

Расспросы в транспортно-экспедиционной компании, где Муста работал грузчиком, и в иммигрантском баре, где его задержали с гашишем, ничего не дали, но моложавому Альберти удалось выдать себя за его приятеля и, не вызвав подозрений, разузнать, что Мусту не видели уже пару дней. Оставалось навестить его по месту жительства – в муниципальном доме на двести тесных, как соты, квартир, большинство жильцов которых занимали их нелегально. С ним проживали брат Марио Нассим и мать – служащая машиностроительной компании. Его отец вернулся в Марокко, когда Муста был ребенком, и с тех пор семья его не видела.

Они припарковались недалеко от дома, похожего на обожженный солнцем бетонный холм. Перед заставленным велосипедами входом в подъезд, дожидаясь ужина, с адским гвалтом играла ватага детей всех народов. На улице, идущей вдоль заросшей сорняками пустоши, стояло еще шесть почти неотличимых домов. В радиусе километра не горело ни одной вывески магазина или бара, и зрелище напомнило Данте местную версию антиутопии «Побег из Нью-Йорка».

Эспозито взял его под локоть и оттащил на несколько шагов от остальных.

– Нам с вами нужно кое-что прояснить. Фауци может быть вооружен, и нам необходимо соблюдать осторожность. Согласны?

Данте кивнул.

– Здесь живут в основном негры и цыгане. Совать нос в чужие дела не в их интересах, – продолжал Эспозито. – Но если они увидят, как мы вышибаем дверь, то могут и вызвать полицию. Ясно?

– Вы хотите быть уверенным, что риск оправдан.

– Если Фауци – тот, кто нам нужен, нам и слова никто не скажет, но, если он ни в чем не виноват, у нас будут проблемы.

Данте замялся. Еще не поздно было прекратить это безумие и избавить их всех от уймы неприятностей. Но он уже взялся за дело, и гордость не позволяла ему отступить.

– Я вполне уверен в своей правоте, – наконец сказал он. – Но если бы я никогда не ошибался, давно стал бы богатым человеком.

Эспозито хитро прищурился:

– Говорят, вы немало дерете за консультации.

– Недостаточно, – ответил Данте. Не говоря уже о том, что он не работал несколько месяцев.

Эспозито закурил и, не сводя глаз с подъезда, предложил ему сигарету. Данте на миг увидел его таким, каким тот был в молодости, прежде чем собственные недостатки пустили жизнь инспектора под откос.

– Что будем делать, если Фауци нет дома? – спросил он.

– Нам хана, если не найдем в квартире ничего стоящего.

– Например, баллон с цианидом?

– Было бы идеально.