Песнь хлыста - Брэнд Макс (1998)

– Цыц, дитя мое! Счастье в грехе? Грех в счастье? Нет, конечно нет.

– И что же тогда делать?

– Выйти замуж за порядочного человека, дитя мое.

– Который ложится спать в десять вечера и держит лавку?

– Почему бы и нет?

– Послушай, брат, а стал бы ты скитаться среди незнакомых гор и чужих людей ради спасения души такого вот лавочника?

– Надеюсь, что да.

– Надеешься, но – стал бы?

Брат Паскуаль совсем не умел врать. Крепко сжав пальцами посох, он покачал головой:

– Очень странно, но ты добралась до тех уголков моей души, в которых я еще сам до конца не разобрался. Да простит меня Господь!

– Господь возлюбит тебя еще сильнее, – заявила Розита.

– Однако, дорогая, ты пытаешься учить меня, хотя наставником должен быть я.

– Тогда пойдем вместе. Если мы будем говорить о нем, то тем самым будем наставлять друг друга. Ведь ты хочешь поговорить о нем?

– Когда я говорю о нем, у меня начинает щемить сердце… Кто может назвать его плохим человеком, Розита?

– А кто может назвать его хорошим? – подхватила девушка. – Ведь он же разбойник.

– Это так. Но он такой добрый, Розита. Такой великодушный и отважный.

– А скольких он убил?

– И это правда. Он убивал людей. За каждого убитого им я воздал Господу не одну сотню молитв… И все же он убивал их, и это разрывает мне сердце. Не хочу даже думать об этом.

– Но если мы думаем о нем, то не должны забывать и об этом.

– Истину говоришь, – отозвался монах. – А пока мы идем к нему, спой-ка мне песенку, Розита.

Девушка запрокинула голову и запела старинную мексиканскую песню:

Ящерица юркнула в щель,

Косуля приникла к скале,

Камнем упал ястреб с неба,

Я знаю: идет он, идет…

Звон его шпор уж близко,

Я вижу – идет он, идет…

– Цыц, Розита! – оборвал ее монах.

Распевая песню, девушка еще и пританцовывала, поэтому слегка запыхалась, но, несмотря на это, весело рассмеялась.

– В моем сердце только он, – воскликнула она, – поэтому я должна петь и танцевать для него. Поспешим же! Какая удача, что я повстречала тебя, брат. Ты послужишь мне пропуском в ущелье.

– А что ты знаешь об ущелье?

– Я знаю то, о чем никто и не предполагает, что я могу знать, – вновь рассмеялась девушка.

Расправив плечи, монах покачал головой и, погрузившись в мрачные мысли, зашагал вперед. Он понял, что никакие разговоры не помогут образумить Розиту.

Глава 7

Человек, прибывший с севера, был настоящим обитателем пустынь: тощий, иссушенный солнцем, с глубокими морщинами вокруг глаз. Ресницы его выгорели до такой степени, что стали почти белыми. Он стоял перед Рубрисом, а тот взволнованно расхаживал по комнате, сверкая глазами то на посланца, то на Хулио Меркадо, который примостился возле окна, тревожно подергивая головой.

Наконец Рубрис произнес:

– Советую тебе держать язык за зубами. Кроме меня и Меркадо – никому ни слова. А самое главное – Эль-Киду.

Взмахом руки велев посланцу убираться, Рубрис повернулся к Хулио:

– Если Эль-Кид узнает, что твою мать били – пусть даже не сильно, – он голубем полетит на север, во владения Лерраса. И угодит прямо в пекло. Именно в пекло. Ни одна живая душа не сможет подобраться к поместью и остаться при этом в живых. Они поставили под ружье несколько сотен человек и охраняют каждую тропинку на пятьдесят миль вокруг. Им просто не терпится распять Эль-Кида, да еще содрать с него кожу, чтобы он каким-нибудь чудом не уцелел… Ты понимаешь меня, Хулио?

– Понимаю, – моргая, ответил тот.