Лес теней - Франк Тилье (2019)

И она сделала ему массаж. Сжимая своими мягкими, нежными ладонями одеревенелые пальцы ног Дофра, она не переставала спрашивать себя, ощущает ли старик что-нибудь при этом своими безжизненными конечностями.

– Ты уже видела, как умирает дерево? – неожиданно спросил он, привлекая Аделину к себе.

Она отрицательно покачала головой, загипнотизированная взглядом его темных, пожиравших ее глаз.

– Начинается все с того, что из-за нехватки корням кислорода жухнут и опадают листья. Одновременно с этим у дерева сохнут ветки, в некоторых местах осыпается кора. Я умирающее дерево, персик мой.

Аделина перевернулась на бок, к нему лицом. Она инстинктивно – а может, просто потому, что ей так захотелось, – поцеловала его в щеку.

– Рядом с тобой всегда будут те, кто будет готов поддержать тебя, – прошептала она. – Потому что под этой броней хороший человек…

– Но вдруг, – продолжал он, – начинается дождь, нежданный, ледяной и сильный. Льет как из ведра; вода проникает в почву и напитывается из нее минералами, азотом, фосфором, калием. Дерево из последних сил напитывается этим изобилием. Оно столько пережило за свое долгое существование! Засухи, бури, зимы. Дерево не хочет умирать, оно знает, что может еще побороться, ради последней схватки, ради высшего свершения.

Аделина почувствовала, что сердце ее сжалось. Дофр был похож в этот миг на птенца, выпавшего из гнезда.

– Какого свершения?

– Увидеть, как прорастают его собственные семена.

Последнюю фразу он произнес не так, как остальные, более грубо. Аделина поежилась. Он погладил ее по волосам, потом мягко подтолкнул ее голову к своему члену.

Два часа утра. Молодая женщина все крутилась в кровати, не могла заснуть. Найдется ли когда-нибудь место, где она обретет покой? Стереть бы из памяти один час ее жизни, всего лишь один час. Час, который затянулся на неопределенное время и уже наступал на настоящее. Шестьдесят минут, которые наполнили ее ночи кошмарами, разрушили ее жизнь.

Ложь.

Аделина поднялась и прижалась носом к оконному стеклу. Луна светила сквозь ветви деревьев, множила тени. Лес выглядел таким густым, таким враждебным. Сказочный пейзаж, наводящий ужас и в то же время совершенно великолепный. Казалось, на земле не существует ничего более прекрасного, более устрашающего, более далекого от мирской суеты.

Затаился ли там этот сумасшедший Франц, прячась за каким-нибудь деревом, смотрел ли на них, мастурбируя?

Ей захотелось выпить стакан теплого молока, такой, как ей приносил среди ночи ее брат Эрик, когда она просыпалась в слезах. На пороге Аделина остановилась и склонилась над кейсом. Артур записал цифры… Хитрый… Но ее не перехитришь. Уж в кодах-то она разбиралась. Она найдет способ открыть этот кейс.

Аделина осторожно закрыла за собой дверь своей комнаты и, босая, проскользнула в коридор. Заскрипел пол.

Из щели под дверью лаборатории пробивался желтый свет. Тихо играла музыка. «Девушка и смерть». Она подумала о Кэти. Не просто, наверное, целыми днями жить с тем, кто все время имеет дело со смертью: на работе, в романах, в ночных кошмарах… Впрочем, к кошмарам Аделине самой тоже не привыкать.

В гостиной – искалеченный дуб, темнота… эти окна без ставней… Аделина припомнила все фильмы ужасов, в которых группу друзей убивают в лесной чаще, а также всяких духов, типа вуду… и решила сходить к Давиду в лабораторию.

К горлу подступила горечь. Все эти мухи, больничный запах, тусклое освещение… На этажерке – коробка патронов… Стоило лишь подумать, что там, за окном, висели разлагающиеся свиные туши, и… Здесь еще хуже, чем в гостиной.

– Давид? – позвала его Аделина.

Он не отвечал, склонившись над своей «Rheinmetall»[17]. Сошедший с ума пианист, погрузившийся в эйфорию сочинительства. Рядом с Давидом стояла початая бутылка виски «Chivas».

– Я вам не помешаю? – снова обратилась к нему Аделина.