Все не случайно - Наталья Юнина (2020)

— А ты не сдаешься. Тогда мой ответ на твой.

— Давай. Только сначала ты ответишь на предыдущий. И я тебя просила не поворачивать меня. Оставь меня в таком ракурсе.

— Расстались потому что она встретила другого и вышла за него замуж. Я даю тебе еще один ответ на твой будущий вопрос — сейчас она вполне свободна. Встречный вопрос, кого ты избегаешь в этом зале? — я могла бы, конечно, наврать с три короба, но зачем, он все равно почувствует, что я вру, к тому же, больше не станет мне ничего рассказывать.

— Двух мужиков, один из которых смердящий шатен, другой — брюнет лет пятидесяти с намечающейся сединой и суровым выражением лица.

— Второй похож по описанию на юбиляра. И это не ответ.

— Нет, это не ваш Голованов. Я ответила на твой вопрос, учись в будущем их правильно задавать.

— Согласен, лажанул. Мне кажется, нам надо заканчивать наш танец. У меня нет цели приобретать в лице Максима врага, а смотрит он на нас совсем не добро.

— Пусть дальше смотрит, ему можно, а мне нельзя?

— Нет, нельзя. Это в корне неверная игра, в которой ты проиграешь. Не надо вызывать его ревность, это плохо закончится.

— Это типа совет? — вновь поднимаю на него голову.

— Считай, что да. На этом мы закончим наш странный танец, — убирает руки и отходит от меня на шаг. — Еще увидимся, — разворачивается и идет в сторону Максима.

А я так и остаюсь стоять посреди зала с абсолютным непониманием, что делать дальше. Может сделать вид, что пошла в туалет, а потом незаметно уйти, сославшись на тошноту или еще какую-нибудь хворь. Черт, как же все бесит, а было такое прекрасное начало вечера.

— Красивое платье, тебе очень идет. Уже все украшения продала, чтобы одежду прикупить или что-то осталось?

— Это не платье красивое, а я его делаю красивым. И нет, все украшения на месте. Хочешь, верну посылкой? — папа сам обходит меня и становится лицом к лицу.

— Что ты здесь делаешь? — спрашивает так, как будто мне лет семь, и я пришла домой позже обычного.

— Стою, а до этого танцевала.

— Надо было в детстве тебя бить, может хоть какой-нибудь бы вышел толк, — папа берет меня за руку и ведет в центр зала танцевать. Ха! Да сегодня у меня сплошные танцульки. — Еще раз спрашиваю, что ты тут делаешь?

— А мама здесь? — игнорирую его вопрос.

— Нет, сидит с Касьяном, он поперхнулся костью. Теперь она боится, что он умрет и блюдёт его двадцать четыре часа в сутки.

— Бедняжка.

— Катя или Касьян?

— Ты, конечно. Возможность потерять единственного «сына», который тебя радует, это тяжелая утрата.

— В глубине души, я все еще возлагаю надежды на Артема. А собаку новую заведу, если этот помрет. С кем ты сюда пришла?

— Логично предположить, что с мужчиной.

— Логично. Только хрен, с которым ты танцевала, в сто раз хуже Марата!

— От твоего Марата смердит.

— Прекрати нести ерунду! — громче, чем надо сказал папа, обратив на себя внимание рядом танцующих людей. — Ты же делаешь это специально, из чувства протеста. Да пойми ты уже, что кроме родителей ты никому не нужна. Вернись домой, я тебя по-хорошему прошу.

— Может в чем-то ты и прав. Только тебе надо смириться с мыслью, что сейчас это уже не чувство протеста. Я вполне нормально живу одна и справляюсь, как бы тебе не хотелось это признавать. Твоя избалованная дочь не голодает, не просит милостыню, не спит с мужиками за украшения и прочие блага. Я справляюсь сама, просто прими этот факт.

— Посмотрю я, как ты справишься без квартиры. Это хорошо быть на коне с жильем, а без этой двушки ты что будешь делать?

— А ты собираешься выкупить у бабушки квартиру и запретить мне там жить?

— Если понадобится, так и сделаю!