Как до Жирафа… - Маргарита Ардо (2019)

Я отложила телефон, увидела отражение своей кудрявой головы в зеркале. И снова подумала о дочке Андрея. Почему я не спросила о ней ничего сегодня? Ведь о ней я думаю почти так же часто, как о Жирафе. В принципе, она и есть «жирафёнок», маленький и трогательный.

На душе стало ещё теплее и задумчивее, и я написала Андрею сообщение:

«Передайте Машеньке большой привет. От кудрявой Кати»…

А потом взяла ноутбук – писать я давно разучилась ручкой, мне проще печатать, – и открыла пустой файл. Я проработаю. Я весь свой воз кошмариков проработаю! Выпишу, вылью, разберу по кусочкам. И лениться не стану!

Просто очень-очень хочется быть счастливой! А вдруг буду?!

Глава 23

Легла я глубоко за полночь. Зато напрорабатывалась, наплакалась, наматерилась, что, кстати, мне ни капли не свойственно. Но вдруг пробило, словно цунами плотину, когда я решила разобраться с комплексами, привитыми мне бывшим мужем Мишей. И я позволила себе разозлиться, испечатав десять страниц мелким шрифтом. И поругаться! Пусть вместо Миши передо мной была лишь тускло освещённая стена и экран компьютера. Но это было что-то новое – позволить себе разойтись на всю катушку, никто ведь не видит и не осудит! Я даже подушку швырнула в дальний угол, хотела потом тарелку вдребезги, но передумала – подметать потом, и посуду жалко – её ведь кто-то делал… Оказывается, в глубине меня кипит целый вулкан страстей, как на дне океана, а я и не подозревала.

Для Миши я всегда не дотягивала: «Чуть-чуть бы похудела, что тебе, сложно? Зачем ты съела конфету, поправишься! Я бы на твоём месте это не надел. Нет денег на новое платье? Ну, малыш, не придуривайся, другие же девчонки как-то выкручиваются. Нет, я денег не дам. С этой губной помадой ты выглядишь по-проститутски. Мне надо расслабиться, а ты вечно от меня чего-то хочешь. Сколько можно плакать? Чёрт, ты для меня слишком нежная! Чувствую себя дерьмом, а мне не нравится себя так чувствовать. Малыш, пойми, я хочу нормальную, полноценную семью. С ребёнком! Ты же не можешь мне этого дать, так что не обижайся, я ухожу…»

Конечно, за нецензурности потом мне было стыдно, но зато вдруг полегчало. Я даже хмыкнула про себя, хрюкнула в гундосый от только что выплаканных слёз нос, а затем громко рассмеялась, внезапно поняв, что именно советовала мне Агнесса. Для успокоения нецензурной совести я поприседала раз тридцать. Хотя надо было около двухсот, но это когда-нибудь потом – лучше всего в понедельник Нового года, когда все приличные люди начинают новую жизнь. Мне такая отсрочка вполне подходила, и я завалилась спать. Но не выспалась.

Утром я собиралась на работу в режиме «бодрящийся тухлый помидор». Выскребла остатки кофе из баночки, ополоснула лицо холодной водой и попыталась покрутить одеревеневшими бёдрами под карибские мотивы в Ютубе. С верхнего этажа грянуло Деспозито в ответ, я подмигнула соседке Жаклин через потолок, и день начался.

Назло Мише и своим привычкам я надела по-настоящему весеннее платье – шёлковое, пастельно-цветочное, с приятно разлетающейся при шаге юбкой чуть ниже колена. Да, оно было не слишком актуально нынешней моде, но я решила причислить моё студенческое платьице, которое прислала тысячу лет назад тётя из Парижа, к неувядающей классике. И плащ не стала запахивать. Незнакомый мужчина, видимо, со мной в этом согласился, придержав на выходе из подъезда дверь и пожелав хорошего дня. Засмотревшийся на меня и шагнувший в лужу подросток с рюкзаком, разрисованным черепами, тоже добавил баллов в мою копилку «классика не стареет».

Мне не терпелось увидеть Андрея. Точнее, чтобы он увидел меня и сказал… Не знаю, что сказал, но чтобы обязательно не промолчал и улыбнулся, и чтобы в глазах мелькнуло восхищение, как тогда, на презентации. Моё поведение в Конгресс-холле вдруг показалось глупым, а Андрея – вновь героическим. И ужасно захотелось сделать ему что-то хорошее.