Месть - Виктория Шваб (2019)

Митч был на кухне, готовил завтрак.

– Привет, ребенок, – сказал он. Митч – единственный, кто мог ее так называть. – Есть хочешь?

А сам уже делил яйца на две тарелки, три для него и одно для нее (зато Сидни всегда получала половину бекона).

Она подцепила шипящую полоску со своей тарелки, разделила ее с Долом и оглядела арендованную квартиру.

Сидни не скучала по дому.

Не скучала по своим родителям. Наверное, должна была, но, пожалуй, Сидни потеряла их еще до того, как исчезла: ее первые воспоминания были об упакованных чемоданах и нянях, последние – о двух тенях, что оставили ее в больнице после несчастного случая.

Нынешняя жизнь куда больше напоминала семейную, чем когда у Сид имелись мать и отец.

– Где Виктор?

– Ой… – У Митча стало такое сосредоточенное выражение лица, как у взрослых, когда они пытаются убедить, мол, все в порядке. Вечно думают, что, если ничего вам не скажут, вы ничего и не узнаете. Куда там.

Серена говорила, что всегда может определить, когда кто-то лжет, потому что все эти невысказанные вещи остаются в воздухе, делая его тяжелым, как перед бурей.

Сидни, возможно, не знала всей полноты лжи Виктора, но дыры никуда не делись.

– Он просто вышел прогуляться, – сказал Митч. – Я уверен, что он скоро вернется.

Сидни знала, что Митч тоже лжет.

Здоровяк отодвинул свою пустую тарелку в сторону.

– Ладно, – сказал он, доставая колоду карт. – Тяни.

Это была игра, в которую они играли с первых дней после Мерита, когда необходимость вести себя осторожно столкнулась с желанием выйти, а отсутствие Виктора означало, что Сид и Митч проводили много времени вместе (а добросердечный бывший заключенный, очевидно, понятия не имел, что делать с тринадцатилеткой, которая может воскрешать мертвых).

– Что бы ты делала, если бы оказалась… – Он осекся.

Сидни знала, что он думает «дома», но уточнила:

– В Брайтоне? Наверное, сидела бы в школе.

– Тебе нравилась школа?

Сидни пожала плечами:

– Мне нравилось учиться.

Митч просиял:

– Мне тоже. Только никогда не удавалось долго оставаться на одном месте. Приемные семьи и все такое. Так что я не особо заботился о школе… но ты с меня пример не бери. Я мог бы учить тебя…

– Правда?

Митч слегка покраснел.

– Ну, я многого не знаю. Но мы могли бы учиться вместе. – Вот тогда он впервые и достал карты. – Давай так: черви – литература. Трефы – естественные науки. Бубны – история. Пики – математика. Это послужит нам хорошим началом.

– А картинки? – спросила Сид.

Митч сверкнул заговорщической улыбкой.

– Картинки – мы выходим на улицу.

Теперь Сидни затаила дыхание и вытащила карту из центра, надеясь на короля или королеву.

Шестерка треф.

– Повезет в следующий раз, – сказал Митч, беря ноутбук. – Ладно, давай посмотрим, какие эксперименты мы можем провести на этой кухне…

Они уже почти создали самодельный вулкан, когда дверь распахнулась и вошел Виктор. Он выглядел уставшим, с напряженным лицом, словно ему было больно. Сидни почувствовала, как воздух давит на плечи.

– Есть хочешь? – спросил Митч, но Виктор отмахнулся от него, опустился на стул за кухонным столом, взял свой планшет и начал рассеянно листать страницы. Митч поставил у его локтя чашку черного кофе.

Сидни примостилась на стуле и изучающе уставилась на Виктора.

Всякий раз, когда она воскрешала животное или человека, то представляла себе нить, нечто плавающее в темноте. Воображала, как хватает эту нить и тянет к себе, на свет. Но даже вытащив, никогда не отпускала нить. Просто не знала, как это сделать. Так что Сидни чувствовала Виктора, когда он был дома и когда прогуливался по городу, чувствовала, независимо от того, как далеко он уходил, будто его энергия, его напряжение передавались по невидимой нити.