Месть - Виктория Шваб (2019)

Пять лет сделали много хорошего. Исчезли мрачные взгляды человека, испытывающего постоянную боль, изможденные черты того, кто тщетно пытался себя исцелить. На его месте появился солдат, худой, мускулистый, широкоплечий, с крепкими загорелыми руками и прямой спиной, волосы коротко подстрижены по бокам, сверху зачесаны назад.

А еще он разобрался со своим дерьмом.

Его медали красовались на стене, а не валялись среди пустых бутылок из-под ликера. Рядом висели рентгеновские снимки. Каждая металлическая пластина и стержень, булавка и винт – все, что помогло собрать Доминика по кускам, светилось белым на фоне мышц и кожи.

Жилище было чистым.

И Дом был чист.

Он не пил и не принимал дозу с той ночи, как они откопали Виктора: хотелось бы сказать, что с той ночи, как они встретились, когда Виктор стер его боль, но ублюдок ушел и умер, бросив Дома обратно в мир боли. Это были две темные ночи, которые ему не хотелось вспоминать, но с тех пор контроль Доминика не колебался.

Даже когда Виктор отрубался и боль возвращалась обратно, Дом гасил ее, пытался воспринимать приступы как напоминание, отсрочки как подарок.

Ведь могло быть и хуже.

Было хуже.

Дом проглотил чашку слишком горячего кофе и тарелку слишком жидких яиц, натянул куртку, взял шлем с двери и вышел в серый предрассветный час.

Его «конь» ждал на своем обычном месте – простой черный мотоцикл, ничего особенного, но такого рода вещь, какую он всегда хотел и никогда не мог себе позволить. Дом стер росу с сиденья, перекинул ногу, включил зажигание и мгновение посмаковал низкое мурлыканье перед тем, как отправиться в путь.

Он ехал по пустым улицам, пока вокруг него просыпался Мерит. Так рано большинство светофоров были в его пользу, и Дом оказался за городом уже через десять минут. Дома постепенно кончились, уступив место пустым полям. Солнце взошло у него за спиной, Дом поддал газу, ветер задул в шлем, и в течение пятнадцати минут бывший солдат чувствовал себя совершенно свободным.

Он включил поворотник и замедлился, уводя мотоцикл на безымянную дорогу. Еще пять минут, и Дом миновал открытые ворота, а потом в поле зрения появилось здание.

Снаружи ничего особенного. Вроде больницы. Или завода по переработке. Комплект собранных вместе белых блоков. То место, которое проедешь и не вспомнишь, если только не в курсе, что это такое.

А вот если в курсе, то здание становилось чем-то гораздо более зловещим.

Доминик припарковался и пошел вверх по ступенькам. Двери раздвинулись, впуская его в белый зал, стерильный до зубовного скрежета. По обе стороны стояли офицеры, один за рентгеном, другой – со сканером.

– У меня протезы, – напомнил им Дом, указывая на нижнюю часть туловища.

Парень кивнул и уставился в экран. Доминик сложил в поднос телефон, ключи, куртку и шлем. Вошел в машину, ожидая, пока полоса белого света просканирует верх, затем вышел и забрал свои вещи с другой стороны. Он выполнял процедуру с легкостью, порожденной привычкой. Удивительно, как все стало нормально, действия отложились в памяти.

Раздевалка была первой дверью справа. Дом положил куртку и шлем на полку и переоделся в черную форменную рубашку с высоким воротником и длинными рукавами. Умылся, пригладил волосы и похлопал по переднему карману, чтобы убедиться, что не забыл ключ доступа.

Двумя этажами выше он вошел в диспетчерскую в конце коридора и показал старшему офицеру ключ со своей фотографией прямо под словом «ЭОН».

– Доминик Рашер, – отчитался он с легкой улыбкой, – приехал на дежурство.

VIII

Четыре недели назад

Окрестности Мерита

Стелл нырнул под желтую ленту места преступления.

Он не показывал значок – без надобности. Все тут работали на ЭОН. На него.

Агент Хольц стоял у задней двери.

– Сэр, – нетерпеливо поздоровался он, слишком бодро для столь раннего часа.

– Кто звонил? – спросил Стелл.