Год нашей любви - Сарина Боуэн (2014)

Конечно, он был прав, но это не значило, что я становилась более подходящей для свиданий. Ничто во мне уже не было таким, как прежде. Мои волосы были неправильной длины, мои ноги начали слабеть из-за бесконечного сидения в кресле. Хартли не замечал всего этого, но это не значило, что и я ничего не замечала.

После аварии физиотерапевт из лучших побуждений дал мне кое-какие книги о «карте тела» после травмы позвоночника. Текст был полон бодрых призывов «научиться любить новую себя». Но мое сердце было полно мрачных вопросов, ответов на которые на этих переполненных позитивом страницах, я так и не нашла.

Тем временем мой коктейль стремительно исчезал.

– Прежняя «я» была бы рада пойти на свидание с хоккеистом, – сказала ему я. – Но я уже не выгляжу так, как тогда. И уже не чувствую себя так. – А еще я влюблена в тебя. Но это другая проблема. – Может, мне нужно еще какое-то время.

– Но ты все еще уверенно играешь. – Взгляд карих глаз Хартли смягчился. – Надеюсь, ты не против черного юмора.

– Я обожаю черный юмор!

– Видишь? Ты забавная, Каллахан. Все не так уж и сложно.

– Все насчет этого сложно, ясно? – Текила уже начинала действовать. – Все. Я даже не знаю, на что еще гожусь.

Он нахмурился:

– Что ты имеешь в виду?

– Не важно.

Я взяла джойстик, но Хартли забрал его из моих рук.

– Каллахан, ты говоришь о сексе?

Я c жалким видом пожала плечами.

– Не могу обсуждать это с тобой.

– Ну а с кем можешь? Все это звучит как большая, мать ее, проблема.

– Типа того.

– Серьезно! Когда я сообщил друзьям, что моя нога сломана в двух местах, все сказали: «Ну, по крайней мере, твой член не сломан». Так что жизнь не может быть такой уж плохой.

Я попыталась не подавиться коктейлем.

– Вот она – разница в общении между мальчиками и девочками.

Он провел пальцем по ободку стакана.

– Когда ты говоришь, что не знаешь, на что годишься, ты имеешь в виду…

– Хартли, правда. Это сложная тема для меня.

– Тогда нужно выпить еще текилы. – Он потянулся наполнить мой стакан. – То есть если человек парализован, это значит, что у него больше не стоит, так? Стейша заставила меня посмотреть «Аббатство Даунтон».

У меня вырвался смешок.

– Что-то типа того. Но все зависит от того, что у тебя повреждено и насколько серьезна травма. У некоторых людей в инвалидных колясках с этим все в порядке. А некоторые могут «поднять флаг», вот только не чувствуют ничего.

Его глаза расширились от неподдельного ужаса.

– Вот дерьмо.

– Именно.

– Ну а для женщин…

Я покачала головой.

– Давай сменим тему, пожалуйста.

– Я думаю, женщина всегда может этим заниматься. Но если она не чувствует этого, она, возможно, не захочет.

Я уставилась в потолок, надеясь, что на этом он остановится.

Он глотнул коктейля.

– Каллахан, ты должна знать кое-что обо мне: я никогда не смущаюсь.

– Ну а я смущаюсь.

Однако он не слушал.

– Парень, который не уверен, что там, внизу, у него все по-прежнему работает, просто начнет теребить свою штучку в ту же минуту, когда придет домой, – сказал Хартли. – Нет, даже раньше: он начнет дергать за нее еще в больнице, когда окажется в одиночестве в ванной. И тайна будет раскрыта.

Теперь он начал выводить меня из себя.

– Хартли, ты не имеешь представления…

– Так объясни мне, Каллахан. Я, правда, без понятия.

Он приковал меня к месту пристальным взглядом, и у нас началась одна из наших игр в гляделки. Я беспощадный боец, но выиграть у Хартли было невозможно. По крайней мере, мне. Взгляд в шоколадно-карие глаза Хартли резал меня без ножа, напоминая, как я хотела бы раствориться в этих глазах, исчезнуть в них без остатка.

Я посмотрела в свой напиток и попыталась объяснить: