Три цвета любви - Олег Юрьевич Рой (2020)

Когда Арина — только-только после университета — приступила к работе, ей повезло дважды: нашлось место в Питере, и главное — у начальника, о каком можно было только мечтать. Иван Никитич Палий, сам практически легенда, не старался придерживать молодежь. Памятуя о собственном профессиональном пути, он был уверен: никакое образование следователя не сделает, только опыт. Причем не столько успехи, сколько ошибки (никто от них не застрахован, главное — не допускать оплошностей уж вовсе непоправимых, прочие же не прятать под стол, а не лениться и не стыдиться исправлять). Нет, контролировал, разумеется — чтобы допущенные по молодости, по неопытности ляпы не вредили делу. Но и на коротком поводке не держал и не боялся давать молодняку вполне серьезные дела. Арине довелось расследовать целых три убийства — не какие-то там пьяные драки, а настоящие убийства, с хитрыми замыслами, с равновероятными подозреваемыми, и все такое. И она справлялась! Ну… в двух делах ей Иван Никитич помог, да, но сам сказал, что в целом она молодец и настоящий следователь!

А чего теперь вспоминать и сокрушаться! Иван Никитич ушел на пенсию, растит кабачки где-то в Краснодарском крае. Или, может, не кабачки, а виноград. Беда в том, что вместо того, чтобы повысить кого-то из «зубров», в кресло начальника усадили «варяга». Чьего-то протеже. Из-за этого и еще из-за фамилии Чайкин нового командира окрестили Чайником. Весь поглощенный мыслями о карьере, он страшно боялся, «как бы чего не вышло», поэтому молодняк получал дела по остаточному принципу. Все сколько-нибудь сложное и интересное доставалось «зубрам», Арине же, хотя и имеющей уже за плечами какой-никакой следственный опыт, как и прочим, которых Чайник считал салагами, приходилось ковырять ДТП и нарушения техники строительной безопасности. Ну или вот как сейчас — проводить доследственную проверку по факту происшествия. Где, ищи не ищи, ничего не откопаешь! Зато не дай бог забудешь дело в сейф убрать! За соблюдением порядка Чайник следил истово.

Она с грохотом захлопнула тяжелую железную дверцу. И тут же подумала: интересно, а почему этот лучший друг утонувшего бизнесмена, уходя, дверью саданул? Не с размаха, но Арина заметила. На что рассердился? На длительность допроса или на чрезмерную ее, Арины, въедливость? А может, это у нее уже профессиональная деформация начинается? Или устроенная журналистами вакханалия так действует? Почему-то если в результате несчастного случая гибнет слесарь дядя Вася, никого сей факт не удивляет и не волнует — ну, кроме близких. А если вдруг тонет во время купания или там рыбалки сколько-нибудь медийная персона — все, тушите свет, сливайте воду! Месяц будут изобретать конспирологические версии. Как будто высокий статус делает человека неуязвимым. Верно классик сказал: беда не в том, что человек смертен, беда в том, что он внезапно смертен. Ей ли, Арине, не знать, как жизнь щедра на нелепые случайности. Но сейчас ей очень хочется, чтобы этот никчемный случай оказался — Делом! Соскучилась она по нормальной работе, вот и все.

* * *

Всю дорогу от следственного комитета до дома Леля шла пешком. Солнце не показывалось уже который день (как будто Ленька утащил его с собой), и сумрачная серость давила, высасывала последние силы. Идти было трудно, но в то же время монотонность ходьбы — раз-два, левой-правой, левой-правой, раз-два — притупляла, гасила пылающий под ключицами нарыв.

В паре кварталов от дома взгляд зацепился за цветочный павильончик. Да, точно. Нужно взять чего-нибудь зелененького, пушистенького. Живого. Ни в коем случае не самых любимых мелких бордовых роз. И не в том магазинчике, где продавщицы начинают улыбаться еще до того, как она откроет тяжелую стеклянную дверь. Туда Леля зайдет когда-нибудь потом. А сейчас нужно притвориться, как будто последних двадцати лет вовсе не было. Она вспомнит, все вспомнит и даже поплачет — потом. Когда появятся силы. Пока — так.