Сладкий папочка - Клейпас Лиза (2007)

Ну и ну! И угораздило же меня из всех комнат на втором этаже выбрать именно его спальню! И вот он входит туда и видит, что я оккупирую его территорию... Удивительно, как это он сразу не выкинул меня оттуда, как бык ковбоя в бочке на родео.

– Я не знала, – тоненьким голоском пискнула я. – Меня никто не предупредил. Я переселюсь в другую комнату.

– Нет-нет, он там никогда не останавливается, – сказала Гретхен. – Он живет в десяти минутах езды отсюда. Комната уже не один год пустует, Либерти. Гейджу, я уверена, будет приятно, если кто-то воспользуется ею.

«Да, как же! Черта с два ему будет приятно», – подумала я, протягивая руку за своим бокалом вина.

Позже, тем же вечером, я раскладывала свои вещи из косметички перед умывальником в ванной. Отодвигая верхний ящик тумбочки, я услышала, как в нем что-то гремит и перекатывается. Осмотрев ящик, я обнаружила там несколько личных вещей, вероятно, уже давно забытых. Бывшая в употреблении зубная щетка, карманная расческа, старый тюбик геля для волос... и упаковка презервативов.

Прежде чем рассмотреть ее поближе, я повернулась и закрыла дверь ванной. В коробочке оставалось три из двенадцати блестящих пакетиков. Презервативы были незнакомой мне марки, я такой раньше никогда не встречала, английского производства. Сбоку на одной из сторон коробочки имелась любопытная надпись: «Кайтмарк[19] – залог вашего спокойствия». Это что еще за черт? Европейская версия знака «Гуд хаускипинг»[20], что ли? Я не могла не обратить внимание на маленькую желтенькую наклейку в виде солнышка с лучиками в углу коробочки, на которой значилось: XL – «очень большой». Как раз для него, мрачно подумала я, потому что уже раньше обозвала про себя Гейджа Тревиса здоровым хреном.

Я никак не могла придумать, что делать со всеми этими вещами. Не возвращать же Гейджу презервативы, о которых он давно забыл. Однако и выбросить его вещи я не могла по причине некоторой, очень малой, вероятности, что он вдруг однажды о них вспомнит и спросит, куда я их дела. Поэтому я затолкала их подальше в ящик, а свои принадлежности сложила впереди. О том, что мы с Гейджем Тревисом делим один ящик, я пыталась не думать.

Никогда в жизни я еще не была так занята, как в первые несколько недель в доме у Черчилля, и никогда, даже при жизни мамы, не была так счастлива. Каррингтон быстро обзавелась новыми друзьями и делала успехи в новой школе, где имелись уголок живой природы, компьютерный класс, богатая библиотека и многое другое для всестороннего развития детей. Трудностей адаптации в новой среде, к которым я себя готовила, Каррингтон, по всей видимости, не испытывала. Быть может, все дело в возрасте – ей оказалось проще приспособиться к новому странному миру, в котором она очутилась.

Люди, как правило, обращались со мной приветливо, с этаким сдержанным дружелюбием, приберегаемым для обслуживающего персонала. Мой статус личной помощницы Черчилля обеспечивал мне доброе отношение со стороны окружающих. Я видела, когда бывшие клиенты салона «Уан» узнавали меня, но сама я не могла припомнить, где мы встречались. В той среде, где вращались Тревисы, было очень много богатых людей. Одни были родовиты и богаты, другие – просто богаты. Однако все эти люди независимо от происхождения их состояния – заработано ли оно своим трудом или получено по наследству – были твердо настроены наслаждаться им по полной программе.