Сладкий папочка - Клейпас Лиза (2007)

Затем решительно уложил меня на кровати. Я не двигалась, все мое тело налилось тяжестью, точно физические ощущения обрели вес соленой воды. Беспомощная, я была на пределе. Он двигался надо мной, вокруг меня, пока я вконец не обезумела от этой пытки, жара и дразнящих прикосновений.

Он сполз пониже. Я даже голову не в силах была поднять, до того она стала тяжелой. Губы Гейджа хаотично и слепо блуждали, пересекая маленькую гавань у меня между ног. Я стала извиваться, почувствовав нежные прикосновения его языка, деликатно раскрывавшего и пробуждавшего мою плоть, которая, источая влагу, раскрылась перед ним. Он крепко стиснул мои бедра, удерживая меня на месте, чтобы облегчить неторопливое наступление своим губам, своим пылким поцелуям. Мои мышцы сокращались – острота ощущений нарастала, казалось вот-вот наступит оргазм, и я была готова заплакать от облегчения, но Гейдж вдруг отстранился.

Сотрясаясь всем телом, я молила: «Не останавливайся», – но Гейдж отвечал: «Еще рано» – и опустился на меня. Он проник в меня двумя пальцами и, не вынимая их, припал ко мне в поцелуе. В свете ночника его черты, измененные страстью, обрели суровость. Он слегка продвинул пальцы вглубь, и моя плоть крепко сжалась вокруг них, я выгнулась, стремясь удержать их в себе, желая, чтобы хоть какая-то его частица оставалась в моем теле. Вновь и вновь с моих губ срывалось имя Гейджа, но я не умела выразить, что готова ради него на все, что мне, кроме него, ничего больше не нужно, что он – слишком много, чтобы можно было это вынести.

Гейдж протянул руку к ночному столику и стал рыться в своем бумажнике. Я выхватила у него из рук блестящий пакетик и так рьяно бросилась помогать ему, что в итоге только мешала. В ответ раздался приглушенный смешок, хотя мне казалось, что в этом нет ничего смешного. Я была в горячке, он довел меня до сумасшествия.

Распаленное тело Гейджа было более холодным, более сдержанным и инертным, чем бушующее во мне пламя. Он чутко реагировал на каждое мое, даже незначительное, движение и каждый звук, его губы проникали в тайны моего тела, а руки нежно осваивали все новые и новые его территории, пока наконец не осталось ни единой частички меня, на которую он не предъявил бы свои права. Он раздвинул мне ноги и глубоко вошел в меня, вбирая своими губами мои всхлипывания, не переставая шептать: «Ну-ну, детка, тише, тише». И я приняла его в себя всего без остатка, ощутив всепоглощающее и незабываемое наслаждение. С каждым толчком влажная гладкая плоть все ближе и ближе подталкивала меня к развязке. «Ох, Боже мой, да, да, прошу тебя». Я хотела быстрее достигнуть кульминации, но дисциплинированный, железный Гейдж продолжал двигаться в том же ритме и с той же ужасающей неторопливостью. Уткнувшись лицом в изгиб моей шеи, он царапал ее своей щетиной, и это так возбуждало, что с моих губ сорвался стон.

Я неосознанно положила руку на его извивающуюся спину и, скользнув вниз к его ягодице, сжала крепкие мускулы. Не останавливаясь и продолжая свои размеренные движения, он поднял одну за другой мои руки за запястья вверх и пригвоздил их к кровати, накрыв своими губами мои губы.

Где-то на задворках моего сознания мелькала лишь одна более-менее здравая мысль – что в беспрекословном подчинении, которого он от меня требовал, есть нечто неправильное, – зато облегчение, полученное мной, не передать словами. Я полностью подчинилась ему, и мое сознание погрузилось во тьму и покой. В тот миг, когда я напрочь отринула от себя все сомнения, меня захлестнула первая волна наслаждения, и каждая последующая была более могучей, более продолжительной, чем предыдущая. Мои бедра почти приподняли Гейджа. В ответ он предпринял более сильный натиск, вновь прижимая меня, чтобы я сладостными спазмами своей плоти помогла его собственному освобождению. Я достигла оргазма, который длился, длился и длился. Казалось просто невероятным, что человеку доступно такое.