Сладкий папочка - Клейпас Лиза (2007)

На летном поле стояло несколько самолетов – два небольших и пять средних габаритов. Одним из них был «Гольфстрим» Тревисов. После яхты личный реактивный самолет является наиболее очевидным атрибутом сумасшедшего богатства. Толстосумы держат такие самолеты, где кабины пилотов обиты деревом, имеются душевые кабины, отдельные спальни и всякая другая чепуха вроде позолоченных держателей для чашек.

Тревисы, однако, считавшие деньги на содержание самолета, по техасским меркам, были консервативны. Но если б вы видели их «Гольфстрим», этот роскошный магистральный самолет с мягким шерстяным ковровым покрытием и отделанный волнистым красным деревом, то сочли бы это утверждение шуткой. А еще там были кожаные поворотные сиденья, телевизор с плазменным экраном и раскладной диван за занавеской, который превращался в огромную кровать.

Я поднялась на борт, где меня встретили командир корабля со вторым пилотом. Пока они сидели в кабине экипажа, я пила содовую и, вся на нервах, ждала Гейджа, про себя репетируя речь, которую составила в сотне вариантов. Все подыскивала точные слова, которые могли бы передать ему мои чувства.

Но вот я услышала, как кто-то начал подниматься по трапу, и мой пульс бешено забился, а все, что я придумала, мгновенно вылетело у меня из головы.

Гейдж сначала меня не заметил. Вид у него был сумрачный и усталый. Он бросил блестящий черный портфель на ближайшее сиденье и потер шею сзади, будто пытаясь избавиться от боли.

– Эй, – тихо окликнула его я.

Он повернул голову, с его лица исчезло всякое выражение.

– Либерти, что ты здесь делаешь?

Я ощутила необыкновенный прилив нежности, переполнявшей меня. Это чувство было таким сильным, что его невозможно было унять, и оно исходило от меня жарким потоком. Господи, до чего ж он был красив! Я судорожно искала слова.

– Я... я выбрала Париж.

Долгое молчание.

– Париж?

– Да. Ты же меня спрашивал тогда... ну вот я и связалась вчера с пилотом, сказала ему, что хочу сделать тебе сюрприз.

– Тебе это удалось.

– Он все подготовил для того, чтобы мы с тобой могли вылететь туда прямо отсюда. Прямо сейчас. Если хочешь. – Я с надеждой улыбнулась ему. – Твой паспорт у меня.

Очень медленно Гейдж снял пиджак. То, как он, слегка замявшись, перекинул его через спинку сиденья, меня обнадежило.

– Так, стало быть, теперь ты готова ехать со мной?

От избытка чувств мой голос прозвучал глухо.

– Я готова ехать с тобой хоть на край света.

Гейдж посмотрел на меня своими блестящими замечательными серыми глазами, а я, увидев, как по его лицу медленно ползет улыбка, задержала дыхание. Ослабив галстук, он двинулся ко мне навстречу.

– Постой, – сдавленным голосом проговорила я. – Мне нужно кое-что тебе сказать.

Гейдж остановился.

– Да?

– Черчилль все рассказал мне о контракте с «Мединой». Это я во всем виновата – проболталась о нем Харди. Мне и в голову не могло прийти, что он... Прости меня. – Мой голос сорвался. – Мне очень жаль.

Гейдж в два шага приблизился ко мне.

– Ничего, все в порядке. Черт возьми, не надо плакать.

– Я никогда бы не сделала ничего, что могло бы тебе навредить...

– Конечно, не сделала бы. Ну тихо, перестань. – Он привлек меня к себе, вытирая руками мои слезы.

– Так глупо все вышло, я не сообразила... Ну почему, почему ты ничего не сказал мне об этом?

– Не хотел тебя волновать. Я же знал, что ты не виновата. Мне следовало заранее поставить тебя в известность о том, что эта информация конфиденциальна.

Его абсолютное доверие потрясло меня.

– Откуда у тебя такая уверенность, что я сделала это ненамеренно?

Гейдж ласково взял мое лицо в руки и улыбнулся, глядя в мои залитые слезами глаза.

– Ну я же тебя знаю, Либерти Джонс. Не плачь, детка, ты мне терзаешь сердце.

– Я заглажу перед тобой свою вину, клянусь...