С именем ветра - Хельга Петерсон (2020)

Так заводится мотор старой машины, которая долгое время простояла без дела: со скрежетом, хлопками и дымом из выхлопной трубы, но все-таки заводится. Вот и ее «машина» завелась. Мира окончательно осознала это после нескольких скороговорок.

— Мистраль Лара Уиндэм, — тихо сказала она, глядя в зеркало. — Мистраль Лара Уиндэм!

Мира запрыгала на месте, хлопая в ладоши. Нужно рассказать Шейну, вот он удивится! Но нет, сейчас очень рано, он ведь еще спит. Да при чем здесь Шейн? Он ясно дал понять, что она его не интересует, так почему Мира первым делом подумала о нем? Скорее всего потому, что никого другого не видела уже пару недель. Нужно позвонить Гаррету, он точно возьмет трубку. Он будет счастлив услышать ее, это уж точно. Хотя Рет очень скуп на эмоции и ничем не выдаст своей радости, но он порадуется, обязательно. Надо хорошо знать Рета, чтобы распознавать его реакции. Для постороннего он кажется ледяной глыбой в форме человека.

А еще нужно собирать вещи и срочно уезжать, сегодня же. Необходимо обойти врачей, пройти реабилитацию или что там делают в подобных случаях. Голос слабый, его надо настроить.

Мистраль вышла из ванной, и стала в полутьме искать свой телефон. Она нашла его на тумбе возле кровати, села на матрас и набрала номер старшего брата. Долго шли гудки, Мира разочарованно собиралась повесить трубку, но когда уже поднесла палец к кнопке, раздался приглушенный кашель.

— Сейчас шесть утра, Мистраль, — прохрипел Гаррет. — Я надеюсь, у тебя что-то действительно важное.

— Ну да, наверное, — сдавленно проговорила Мира и выжидающе замолчала. В трубке повисло молчание. Продолжительное молчание. Мистраль так и видела, как Гаррет, зажав трубку плечом, потер переносицу одной рукой, другой — потянулся к тумбе и взял свои очки.

— Ты уже собираешь вещи? — наконец спокойно спросил он. — Я созвонюсь с психологом и отоларингологом, постараюсь записать тебя на прием как можно раньше.

Мира молчала. Когда Рет озвучил ее собственные мысли, они стали очень реальными. Надо уезжать. Надо бросить все и уезжать. Бросить этот дом, пляж, карты и дженгу. Высокого черноволосого писателя, которому она не нужна.

— Мистраль? — позвал Гаррет. Он никогда никого не называл уменьшительными именами.

— Да, я здесь, — откашлялась Мира. — Я тебя слышала, Рет. Просто… Ну, ты уверен что ехать надо уже сегодня?

— Обязательно, — отрезал Гаррет. — И чем раньше ты выедешь — тем лучше. Дорога длинная, световой день короткий.

На языке Рета это значило «я волнуюсь». Мистраль тяжело вздохнула. Конечно, он прав. Каникулы у моря подошли к концу.

— Ладно. Я сейчас соберусь с мыслями и начну складывать вещи. Позвоню, когда выеду из Монк-Бэй.

К обеду чемоданы стояли на крыльце, оставалось только загрузить их в машину и запереть коттедж. Мистраль села в кресло-качалку на крыльце и набрала сообщение

Я уезжаю. М.

Ответа, как обычно, не было, этого и следовало ожидать. Он наверняка сейчас работает над главой, возле него стоят грязные чашки. Но внутренности Миры все равно скрутило. Она просидела на крыльце довольно долго, не решаясь запереть дверь и уехать. Она не могла этого сделать. Эти несколько недель изменили ее, вернули к жизни. Человек в соседнем доме стал значить для нее намного больше, чем просто знакомый. Он не церемонился с Мистраль, не жалел и не убегал от ее болезни. Он как-то сразу принял ее такой, какой она была, понимал ее и не пытался копаться в ее душе. Пусть он сказал, что Мира его не интересует как девушка, но ведь они не обязаны рвать свою дружбу.

Мистраль снова взяла телефон и стала печатать текст. Сейчас Шейн не отвечает, но он увидит сообщения позже.

Я вроде как начала выздоравливать. Уезжаю домой лечиться. Пиши, когда вернешься в Лондон. Можем вместе попить кофе, я хочу знать, чем закончится твоя война с издателем. М.

Все. Не слишком навязчиво, но и не отстраненно, а дальше пусть сам решает.