Персоналу запрещено лишний раз появляться в поле зрения постояльцев, главное правило горничной - тише воды, ниже травы. Быть незаметной, словно призрак. Собственно, им я себя и ощущала.

Возвращаюсь тем же путём обратно в главный холл и, стараясь не обращать внимание на любопытные взгляды из-за стойки, жму на кнопку вызова лифта.

Сегодня меня ожидает тяжёлая ночь: нужно убрать несколько номеров, потом вернуться домой, как-то умудриться чуть-чуть поспать, а утром ехать на пары.

Последний курс самый сложный, сил с каждым днём меньше, нагрузка больше. Один раз после трудной смены я почувствовала себя нехорошо и всё закончилось больницей... Тогда мне стало по-настоящему страшно, так, как никогда в жизни. Этот ребёнок - всё, что у меня есть, если бы с ним что-то случилось... К счастью, тогда всё обошлось, но глубинный страх никуда не делся.

Конечно, я понимаю, что по-хорошему мне нужно было бы бросить работу в "Адмирале". Этим я оградила бы себя от горьких воспоминаний, больше отдыхала, плюс, что немаловажно, налегла бы как следует на учёбу, мне обязательно нужно получить диплом! Только с помощью него у меня есть хоть какой-то шанс устроиться потом на нормальную работу, не вечно же чужие постели перестилать и унитазы драить... Но увы, уйти из "Адмирала" я не могу, потому что тогда мне просто будет не на что жить. Замкнутый круг.

Иногда, очень редко, меня посещают мысли, а что если бы я послушала тогда Светку и сделала аборт? Конечно, мне было бы проще сейчас: я бы жила привычной жизнью, потихоньку зализывая раны и склеивая края разбитого сердца. А теперь к душевной боли от трагически завершившейся неразделённой любви прибавились ещё страхи о будущем. Моём и моего малыша.

На что я буду его содержать? Как мы будем жить? Где?

Маме я ещё не сообщала, но не думаю, что она кинется мне помогать, скорее сожгёт на костре инквизиции и первая же забросает камнями, со словами: "а я тебя предупреждала!".

Неизвестность страшит, но никогда, ни разу я не пожалела, что не пошла на этот отчаянный шаг! Я любила Марка и этот ребёнок - его прощальный для меня подарок. Значит, так должно было быть. Я справлюсь!

И тут же где-то далеко-далеко в подсознании сквозь корку самообмана поскреблась робкая надежда, что, быть может, это ещё не всё, не конец. Может, он всё-таки обо мне не забыл и есть ещё хотя бы крошечный шанс... Я же помню его, не забываю ни на одну чёртову минуту!

Знаю - дура, но я же могу хотя бы просто мечтать об этом, верно?.. Может, эта надежда - и есть то единственное, что не давало мне сойти с ума все эти месяцы...

С лёгким звоном открылись двери лифта, я ступила внутрь обшитой красным деревом кабины и увидела в зеркальном отражении, что за мной следом вошёл кто-то ещё. А поняв, кто же это, буквально застыла...

Лев Аркадьевич, здесь? В девять вечера?..

Я не видела его ни разу с того злополучного ужина, не видела никого из них, включая Марка. И не скажу, что рада сейчас этой встрече.

Да, можно было бы отвернуться и сделать вид, что я это не я, или я, но просто его не узнала, но какой в этом смысл:он точно меня узнал. Без сомнений.

- Четвёртый, пожалуйста, - выдавливаю чужим хриплым голосом и инстинктивно прикрываю полами распахнутого пальто живот. Но поздно - он его уже увидел. Так беззастенчиво на мой живот никто ещё не смотрел - долго, тяжело, не отрываясь.

Я не хотела, чтобы кто-то из их семьи об этом узнал - видит Бог, но раз уже так вышло, то пусть знают! Захочет - расскажет об увиденном сыну, нет - пусть будет на его совести.

- Да, я жду ребёнка, - отвечаю на незаданный вопрос, смело глядя в болотные глаза напротив.

- Поздравляю, - цедит сквозь зубы он и отводит ледяной взгляд. - А Марк скоро женится.

Дзынькает колокольчик, двери лифта расходятся в разные стороны и вновь смыкаются, отрезая меня от человека, который только что вынес мой смертный приговор.