Перед падением - Ной Хоули (2017)

— Ну, он практически не говорит. Но, похоже, рад тому, что я здесь. Так что, возможно, мое присутствие окажет какой-то терапевтический эффект. Что касается Элеоноры, то она сильная женщина.

— А что ее муж? Что-то я его не видел.

— Сегодня утром он собрал вещи и уехал.

Пауза.

— Надеюсь, мне не надо объяснять вам, как это будет выглядеть.

— С каких это пор «как это будет выглядит» важнее того, чем «это» является на самом деле?

— Думаю, с недавних. А в особенности после того, как вы выбрали не самое лучшее место для укрытия, и это стало предметом обсуждения в СМИ. Богатая наследница и все такое — телевидение и газеты не могли не раздуть эту историю до небес. Я посоветовал вам найти место, где вы сможете пересидеть поднявшийся шум. А не стать героем репортажей желтой прессы.

— Ничего не было. То есть я хочу сказать, что она разделась и забралась ко мне в кровать, но я не…

— Мы говорим не о том, что было и чего не было, а о том, как все это выглядит со стороны.

Запись заканчивается. Билл, сидя в кресле, наклоняется вперед.

— Вот видите, — говорит он. — Сплошная ложь. С самого начала вы не сказали ни слова правды.

Скотт какое-то время молча размышляет, складывая воедино фрагменты головоломки.

— Значит, вы записывали наши разговоры, — произносит он наконец. — Установили прослушивающее устройство в телефон Элеоноры. Вот откуда вы знаете, о чем мы говорили, когда я звонил ей из дома Лейлы. И где я нахожусь, вы тоже выяснили благодаря прослушке. Отследили мой звонок. А телефон Гэса вы тоже прослушивали? И фэбээровцев? Вот откуда все утечки? Про докладную записку О’Брайена вы тоже узнали таким образом?

Скотт видит, как продюсер Билла отчаянно машет руками. Вид у нее крайне испуганный. Скотт тоже наклоняется вперед, как Билл.

— Итак, вы установили прослушку на их телефоны. Произошла авиакатастрофа, погибли люди, и вы стали прослушивать телефонные разговоры родственников погибших и тех, кто непосредственно занимался расследованием.

— Люди имеют право знать правду, — заявляет Билл. — Дэвид Уайтхед был великим человеком. Одним из сильных мира сего. Настоящим гигантом. Общество должно знать истину.

— Может, и так. Но вы осознаете, что ваши действия незаконны? Хотя бы понимаете, что сделали? Не говоря уж о том, что поступили аморально. И вот теперь вы сидите здесь перед камерами и спрашиваете, была ли между мной и некой женщиной физическая близость. При этом не имеете ни малейшего представления о том, как и почему на самом деле произошла авиакатастрофа. Вы не знаете о том, что второй пилот, дождавшись, пока командир экипажа выйдет из кабины, запер ее дверь изнутри, отключил автопилот и направил самолет вниз, в океан. Кто-то, скорее всего, телохранитель Уайтхеда, произвел шесть выстрелов в дверь в надежде открыть ее и вывести самолет из смертельного пике. Но сделать это не удалось, дверь так и осталась запертой, и люди погибли.

Скотт долго молча пристально смотрит на Билла Каннингема, который, едва ли не впервые в жизни, не в состоянии произнести ни слова.

— Погибли люди. У них есть родственники. Тех, кто был на борту самолета, убили, а вы сидите и расспрашиваете меня про мою сексуальную жизнь. Позор вам. Стыд и позор.

Билл встает с кресла и нависает над ним. Скотт тоже поднимается, глядя телеведущему прямо в глаза и не сдвинувшись назад ни на дюйм.

— Позор вам, — повторяет он, на этот раз тихо, обращаясь только к Биллу.

Несколько секунд проходят в напряженном молчании. Атмосфера в студии наэлектризована до предела. Руки Каннингема сжаты в кулаки, и кажется, что он вот-вот ударит Скотта. Еще секунда — и на нем повисают двое операторов и Криста.

— Билл! — кричит она. — Билл, успокойся!

— Отпустите меня! — рычит Каннингем, изо всех сил пытаясь освободиться, но его держат крепко.

— Ладно, — говорит Скотт, обращаясь к Кристе. — Я закончил.