Перед падением - Ной Хоули (2017)

Скотт припоминает также, что в тот момент он сам, отстегиваясь, щелкнул пряжкой ремня. Похоже, собирался встать. Зачем? Чтобы прийти стюардессе на помощь?

Воспоминание мелькает в голове Скотта и исчезает. Вполне возможно, что это всего лишь кадр из забытого фильма, хотя ему картинка показалась вполне реальной. Было ли это на самом деле? Возможно ли, что в кабине самолета произошло нечто вроде драки?

В продолжающей ехать рядом машине водитель окончательно выходит из себя и в сердцах смачно плюет на дорогу. Но боковое стекло поднято, и слюна стекает вниз по его внутренней поверхности. В следующую секунду Магнус прибавляет газу, и автомобиль со ссорящейся парой остается позади.

— Можешь притормозить здесь? — просит Скотт. — Хочу купить жвачку.

Магнус открывает правой рукой перчаточный ящик и роется внутри.

— У меня где-то здесь есть «Джуси фрут».

— Я хочу мятную. Притормози.

Магнус, не включая указатель поворота, резко перестраивается вправо и паркуется у обочины.

— Я быстро, — говорит Скотт, выбираясь из машины.

— Прихвати мне кока-колу.

Скотт вспоминает, что на нем медицинская униформа — балахон и штаны, а на ногах больничные шлепанцы.

— Одолжи мне двадцатку, — просит он Магнуса.

Тот на секунду задумывается, после чего говорит:

— Ладно, но обещай мне, что мы все-таки заедем к Лесли Мюллер. Я готов биться об заклад, что у нее в баре есть виски, который разлили по бутылкам еще до того, как затонул чертов «Титаник».

— Обещаю, — говорит Скотт, глядя приятелю в глаза.

Магнус вынимает из кармана смятую купюру.

— И чипсов каких-нибудь купи, — говорит он.

Скотт захлопывает дверцу.

— Я сейчас, — бросает он Магнусу и направляется к магазину на автозаправке.

Войдя в павильон, он видит за прилавком грузную женщину.

— Где у вас черный ход? — спрашивает Скотт.

Женщина молча указывает пальцем направление.

Скотт пересекает помещение магазина, минует туалеты, с трудом распахивает тяжелую дверь и щурится в лучах солнца. В нескольких футах от себя он видит невысокий забор из проволочной сетки, за которым начинается территория жилого квартала. Скотт сует двадцатку в нагрудный карман и пытается перелезть через забор, действуя одной рукой. Перевязь мешает ему, и он избавляется от нее. Еще через несколько секунд оказывается по другую сторону забора. Скотт проходит через пустырь. Шлепанцы громко хлопают его по пяткам. Стоит конец августа, на улице жарко и влажно. Скотт представляет себе сидящего за рулем и дожидающегося его Магнуса — он наверняка включил какую-нибудь радиостанцию, где часто передают старую музыку. Весьма возможно, что сейчас подпевает группе «Куин».

Район, в котором оказывается Скотт, явно не из богатых. Это видно и по машинам, припаркованным у обочин, и по надувным бассейнам на задних дворах. Он идет по улице под палящими лучами полуденного солнца и тридцать минут спустя натыкается на закусочную, где продают жареных цыплят. Заведение крохотное — печь, стойка, пара стульев перед ней и больше ничего.

— У вас есть телефон? — спрашивает Скотт у паренька, по виду похожего на уроженца Доминиканы.

— Чтобы звонить, вы должны что-нибудь заказать.

Скотт просит подать ему картонное ведерко жареных ножек и стакан имбирного эля. Паренек указывает ему на телефонный аппарат на стене кухни. Скотт вынимает из кармана визитную карточку и, глядя на нее, набирает номер. Трубку снимают уже на втором звонке.

— Национальное управление безопасности перевозок, — отвечает мужской голос.

— Гэса Франклина, пожалуйста.

— Я у телефона.

— Это Скотт Бэрроуз. Мы с вами разговаривали в больнице.

— Как вы, мистер Бэрроуз?

— Послушайте, я хотел бы… участвовать в поисках. Ну, в спасательной операции. В общем, как-то помочь.

На другом конце провода наступает долгая пауза.