Ночной поезд - Эмили Барр (2017)

Когда Леон подошел ближе, мое сердце сильно забилось, но его манера меня обезоружила.

– Мисс Роубак, – произнес он, вежливо улыбаясь и глядя на меня оценивающим взглядом. Я встала, поскольку, сидя на диване, находилась в невыгодном положении.

– Мистер Кэмпион, – отозвалась я, и он протянул руку. Его рукопожатие оказалось крепким и теплым.

Леон прочел мою записку.

– Вы из Корнуолла?

– Да.

– Наверно, я очень грубо обошелся с вами по телефону? Приношу свои искренние извинения. Мы переживаем трудное время. Вам это известно.

– Все в порядке.

– Нет, не в порядке. Видите ли, я смотрю на вас сейчас и вспоминаю, что Лара говорила о вас. Вы та подруга, что ездит на велосипеде и у которой длинные волосы. Была фотография, где вы перелезаете через ворота, чтобы повидаться с бедной вдовой Гая Томаса.

– Да. Да, это я.

– Что вы там делали?

– Передавала соболезнования от Сэма.

– И я вижу, – Леон снова бросил взгляд на мою незаконченную записку, – что вам кое-что известно о прошлом Лары в Азии, которое, согласен, может оказаться ключом к разгадке. Зайдите в кабинет, моя дорогая. Хотя, боюсь, я страдаю чрезмерной подозрительностью, и мне придется проверить пару деталей. Вы понимаете?

– Конечно.

– Я всегда чувствовал ответственность за Лару. И особенно сокрушительно то, что… – Леон посмотрел на меня, не в силах закончить фразу. – Хотите кофе? – предложил он. – Энни…

– Я сейчас принесу.

Его кабинет оказался огромным, с внушительными окнами с двух сторон, из которых прежде, вероятно, открывался панорамный обзор на Лондон, а теперь из них можно было увидеть лишь несколько крыш и стены близстоящих более высоких зданий. Тем не менее комната оказалась залита светом. Внизу ползли автобусы, между ними протискивались такси, но звуки сюда не долетали. В воздухе витали разнообразные ароматы, от дорогой бумаги до мастики для мебели, от кофе до одеколона.

Леон проигнорировал огромный деревянный письменный стол, заваленный бумагами, и провел меня к двум креслам в углу.

– Итак, – сказал он, когда мы уселись. – Расскажите мне о Ларе. Это вовсе не проверка, я вам верю. Но все же не могу рисковать, не пробежавшись по основным сведениям.

Меня удивил его деловой тон.

– Хорошо, – проронила я, захваченная врасплох. – Итак. Я почти пять лет живу в Корнуолле, недалеко от Фалмута.

Он вынул из внутреннего кармана айфон.

– Недалеко от Фалмута. Где конкретно?

– Возле Будока. Это деревня, но большая. И оттуда можно легко дойти пешком до окраины Фалмута. Хотя я живу на краю деревни. В довольно уединенном месте, но оттуда можно быстро добраться куда угодно.

Леон определял местонахождение моего дома в «Гугл-картах». Я помогла ему, а затем он передал мне телефон.

– Итак, вы живете здесь? Одна?

На экране был наш дом. Мой дом.

Призрак Лори, вероятно, все еще витал там: он находился там так долго, что не мог так быстро испариться. Мне хотелось знать, почувствую ли я хоть на долю секунды, когда вернусь домой, его застарелое присутствие. Я надеялась, что да. Если смогу, то буду цепляться за последние его остатки.

Я скучала по железной печке, и по кошкам, и по застойной жизни вдали от мира. Я скучала по Лори больше, чем когда-либо скучала по чему-либо.

– Да, – выдавила я. – Я живу там. Одна.

– Хорошо. И откуда вы знаете Лару?

– Мы познакомились на пароме. Я ехала в Сент-Моус без какой-то определенной цели, как и она. – Я рассказала эту историю. – Мы поддерживали отношения. Как-то раз днем я пришла к Ларе на чай. Пока я находилась там, ей позвонили; как оказалось, ей предложили работу в Лондоне.

Леон чуть улыбнулся.

– Видимо, это был я.