Тьма между нами - Джон Маррс (2021)

Бобби отправил мне вчера не меньше дюжины сообщений, прежде чем понял, что ответа не будет. Думала, на этом все и закончится, однако сегодня с утра обнаружила еще два. В первом он спрашивал, все ли со мной в порядке, а во втором — я не могла поверить своим глазам — уверял, что беспокоится обо мне. Не помню, когда в последний раз мужчина говорил мне такие слова. Даже Джон… Первая мысль — проигнорировать, тогда он поймет намек и сдастся. Но потом я решаю вести себя по-взрослому: кем бы он ни был и какую бы игру со мной ни вел, несправедливо кидать его вот так, без объяснений. Я не бессердечная стерва.

Набрав воздуху, печатаю:

«Привет».

«Ты здесь!» — прилетает молниеносно, и я чувствую, как он рад. — Извини, что завалил сообщениями. Если бы ты не ответила, я бы больше не приставал — не хочу быть навязчивым.

«Прости. Была занята, — пишу, но тут же поправляюсь: — Хотя нет, неправда. Просто не хотела отвечать».

«Почему? Если чем-то обидел, извини», — отправляет он и добавляет насупленный смайлик.

«Ты ведь чего-то не договариваешь, так?» — пишу я.

Обычно Бобби отвечает быстро, за секунды, а теперь вдруг замолкает. Проходит несколько минут, и тревога начинает подниматься откуда-то из солнечного сплетения вверх по горлу. Я одновременно и жажду, и боюсь правды. И чем дольше длится его молчание, тем сильнее становится мой страх. Наконец телефон оживает.

«Да, так, — отвечает он. — Извини».

Вздыхаю. В глубине души я догадывалась, что этим все и закончится. Он, наверное, один из тех, кто обирает обездоленных, доверчивых, одиноких женщин, обещая счастье и любовь до гроба, как в сериалах. Сидит сейчас в интернет-кафе где-нибудь в Восточной Европе и придумывает, как бы половчее меня облапошить. Честно признаюсь, раньше я считала женщин, ведущихся на такую переписку, полными дурами, но теперь, неделю пообщавшись с Бобби, начала их понимать.

«Так кто же ты?» — спрашиваю.

«Тот, кем представляюсь».

«Почему решил мне написать?»

«Давай встретимся и поговорим».

«Встретимся? — мигом реагирую я. — После того, как сам признался, что солгал?»

«Я не лгал, Нина! Честно! Разреши объяснить все при встрече».

Качаю головой и выдвигаю ультиматум:

«Или ты сейчас же раскроешь карты, или я тебя заблокирую и мы прекратим общаться. Решай сам».

«Пожалуйста, не надо».

«А почему нет?»

«Потому что ты моя сестра».

Глава 44

Мэгги

С первого же дня, как у меня появилась дочь, я старалась сделать все, чтобы наши отношения с ней как можно меньше напоминали мои отношения с матерью.

У мамы был отвратительный характер. Она сама признала это спустя годы после того, как я выбралась из-под ее власти, — признала в редкую минуту ослабления самоконтроля, находясь уже на смертном одре. И было это даже не столько признанием, сколько констатацией факта, — факта, который мы с моей сестрой Дженнифер и так усвоили с детства.

Мы сидели в креслах по обе стороны от ее кровати в хосписе. Мать уже не вставала; из-под простыни торчал катетер, ведущий к пластиковому пакету, на четверть заполненному коричневой мочой. Из-за обезвоживания она постоянно находилась под капельницами. Кислородная маска лежала под рукой на случай, если станет трудно дышать. Единственное, что она еще могла делать, — это смотреть сквозь панорамное окно своей палаты на больничный сад и зеленую изгородь.

— Я оказалась неспособна любить, — без лишних предисловий сказала однажды мама. — И никогда не заботилась о вас так, как следовало.