Дорога смерти - Илья Бушмин (2015)

– Матвей Геннадьевич, что за херня происходит?

Кашин был озадачен не меньше его.

– Все очень быстро провернули. Штаб межведомственный, подчиняется начальству на самом верху. Видимо, кто-то за нашими спинами обо всем договорился.

– И что теперь?

– Формально ты остаешься в составе следственной группы. Можно сказать, теперь вы с этим Мальцевым из областного управления махнулись местами. Если ты хочешь продолжать, карты в руки. Но теперь только с отмашки старшего следователя. Отныне дело контролируют они. Извини, Володь.

Бегин разговаривал по телефону минут десять. Когда он вернулся в помещение кафе, на их столике уже стояла еда. Рябцев энергично что-то уплетал, тогда как на его бутерброде не было ни следа укуса, а вот на одном из шампуров Бегина было лишь три кусочка мяса. Бегин усмехнулся и переложил шампур на тарелку Рябцева.

– Ты чего?

– Я не съем все. Пожадничал. Помоги. Ну или выбросим, если не хочешь.

Рябцева не пришлось просить дважды. Вгрызаясь в шашлык, он подозрительно косился на Бегина.

– Я тебя не понимаю. Был на коне – ходил мрачный, будто собаки в душу нагадили. Сейчас его подвинули – сияет, улыбается всем, весельчак прям. Ты, может, этого и добивался?

– Я бы не сказал.

– Ну, и что теперь? Не привык, наверное, на вторых ролях работать, а, «старший следователь по особо важным делам»?

Бегин бросил понимающий взгляд на опера.

– Тебе все это нравится, да?

– С чего ты взял? – Рябцев смутился. Какое-то время он ел молча. Доел шашлык, принялся за бутерброд. Бегин ел не спеша, думая о чем-то. Рябцев посчитал, что поизголялся и позлорадствовал над следователем он уже вполне достаточно. Теперь можно и сочувствие проявить. Или хотя бы сделать вид. – Некрасиво, конечно, вышло. Если тебе вдруг интересно, я не в курсе был. Так бы предупредил, конечно.

– Хорошо. Но это все не имеет значения.

– Ну конечно, – хмыкнул Рябцев. С бутербродом было покончено. Ощущая приятную сытость, опер откинулся на спинку стула и снова принялся за самокрутку. Послеобеденная сигарета – дело почти святое. – Дипломатичненько они тебя, конечно, подвинули.

– Дипломатичненько? – отозвался Бегин. – Дипломатия состоит в том, чтобы гладить собаку до тех пор, пока не будет готов намордник. Слышал когда-нибудь такую фразу?

Рябцев вообще не понял, о чем речь.

– Знаешь, по поводу этого следака, Мальцева. Я с мужиками из убойного поговорил. Они же со всеми в областном СК знакомы. Так вот, они говорят, что этот Мальцев вечно по ФСБ-шным делам работает. В паре с чекистами. Не знаю, может, у ФСБ есть на него что-то. Сам ведь понимаешь, когда следак не проявляет самодеятельности и не делает резких движений, операм дышать проще. А может, никакого двойного дна и вовсе нет – может быть, наши чекисты с ним просто сработались, и все.

Бегин внимательно слушал Рябцева. Кивнул, словно понял что-то эдакое. И перешел к делу.

– Ладно. Володь, – Бегин впервые назвал опера по имени. – ты ведь ваш участок трассы хорошо знаешь?

– Смеешься? Как свои пять пальцев. И М-4, и Каширку. Все развязки и повороты. Я по угонам восемь лет работал. Знаешь, сколько тысяч километров по нашему подмосковному асфальту я за это время накатал?

– Давай-ка покатаемся по трассе. Если ты не против. Отсюда до МКАД и назад.

– Зачем?

– Я хочу своими глазами все как следует изучить. И кое-что проверить. Пока что на это не было времени. – Рябцев сморщился, явно не испытывая никакого энтузиазма по этому поводу, и Бегин нажал на больную мозоль: – Ты ведь все еще ко мне приставлен, правильно? Так что допивай и поехали.

Рябцев обреченно вздохнул.

***