За пределом - Кирико Кири (2020)

За месяц произошло действительно много чего. Скажем так, этот месяц шёл куда бодрее, чем два тех. То ли работы стало побольше, чем шухер, грабежи, отнеси-принеси, делать закладки и помощь в взломах и угонах, то ли Малу брал всё подряд, то ли просто нам начало «везти» на такое, но команде начали доставаться и другие задания. Иногда всем четверым, иногда кому-то конкретно.

К моему сожалению.

До этого я всегда был мелким соучастником, которого можно привлечь лишь по условке. Мелочи, за которыми ловили большую часть малолетних преступников. Там можно было всё спустить на тормозах, плакаться, говорить, что вот в семье проблемы, и чтоб убежать от них, пошёл по кривой дорожке.

Вышибание долгов на такое вряд ли списать удастся. Это стало нашим первым делом в переходе на новый уровень. А отказаться — ну… я был как бы волен отказаться, так как не часть клана, а обычный бандюган с подворотни, которому предложили подработать. Но просто сейчас откажусь, я потом откажут мне. А деньги мне были нужны.

Да и не убивать же собрался его, верно?

Первым человеком извне, с которым мне пришлось вести подобный разговор, был какой-то молодой парень с копной соломенных волос, похожий на наркомана. Худой, может быть когда-то лидер команды по футболу и первый красавчик в школе, но теперь лишь его призрак из-за наркотиков. Он выглядел жалко и вызывал лишь жалось.

Как в той песне, мы подошли из-за угла — я и Алекс.

Я до сих пор помню тот момент — мы остановили его и начали напоминать про долги. Алекс хорошо находил язык с людьми, потому говорил он, а я лишь страховал и стоял рядом. Это был наш первый раз, мы не знали всех тонкостей этого дела. Как Алекс потом признался, он тоже никогда не занимался выбиванием долгов, от чего это ему было ново. Из-за неопытности нам стало жалко парня.

Мы подошли к делу слишком мягко и по-хорошему. Вроде остановили, напомнили о долге, типа так нельзя, он злит важных людей, пусть отдаст деньги или хотя бы, для начала, часть из них. Тот же в ответ начал испуганно оправдываться. Потом говорить, что нужно ещё времени и так далее и тому подобное. А потом, явно не понимая, с кем связался, перешёл уже к обвинениям и даже угрозам.

Парень почувствовал нашу мягкость. Парень начал наезжать. И после того, как толкнул Алекса со словами, кто он такой, чтоб указывать, что и когда ему отдавать, мы поняли, что были слишком вежливы. К сожалению, не все люди понимают хорошее отношение, путая его со слабостью. И то, что мы просто хотели всё решить без насилия, он воспринял как наш страх.

Мы его несколько раз стукнули и толкнули на землю, напомнив его место. И даже тогда я старался быть помягче, чем следовало. Я не понимал главной сути всех этих вышибаний денег — вызывать такой страх, чтоб, кроме как о долге, человек больше не мог о чём-либо думать. Но после того, как тот резко вскочил и попытался ударить Алекса камнем по голове, оставив ссадину на лбу, сил я больше не жалел. Как, собственно, и Алекс.

Несколько сантиметров, и парень бы мог пробить ему голову. Это была наша ошибка.

В тот раз мы забили его ногами, скорее от неожиданности и испуга за собственные жизни, чем от злости, до такой степени, что он начал плакать. Пытался кричать, но несколько ударов в лицо ногой решили эту проблемы. Кто-то из нас сломал ему руку, уж не знаю, кто конкретно, так как мы его просто затаптывали в тот момент.

Как нам сказали, надо ему напомнить, что он должен — никто не требовал, чтоб мы в тот же день выбили долг.

Мы напомнили. А потом Алекс сказал:

— Знаешь… по мне, лучше уж старый добрый разбой, чем такое.

— Думаешь, он лучше?

— Думаю, что там мы грабим тех, у кого есть деньги. Всё ясно и понятно — мы в открытую отбираем у них. Здесь же… ну не знаю, загонять слабых людей, у которых и так денег нет, под долги… а потом ходить и выбивать... Это слишком…

— Мерзко?

— Что-то типа.