Заставь меня влюбиться - Елена Сокол (2017)

О-о-о, в этом взгляде было все. Замешательство, оторопь, растерянность. Я даже позволила себе на секунду окунуться в эти глаза, рассказывающие целые истории яркими всплесками своих сине-зеленых радужек.

Признаться, на мгновение стало даже страшно, как он отреагирует на подобную подлость. Прищурился, будто принимая вызов, и одними губами произнес: «все, ты попала». Похоже, мне действительно несдобровать… Я даже спрятала, желавшую расплыться на губах улыбку. Села.

Не, ну, а как он хотел? Зуб за зуб, глаз за глаз. Это всего лишь маленькая месть за испорченное пальто… и поцелуй, который он взял тогда силой. Хотя, напрягая память…. Силой ли? Не я ли вцепилась тогда в его губы, как дикая кошка, а потом с силой лупанула по щеке, злясь на одну только себя.

— Да, с удовольствием, — кивая преподавательнице, встал новенький.

Теперь он возвышался надо мной на все свои… сколько там? Метр девяносто? Два? Вряд ли два метра. Но с моего места он казался нескончаемо длинным. В своем мягком стильном свитере и симпатичной рубашке, воротничком прикрывающей половину рисунков на шее.

«Рельса» — вывела я карандашом на полях. А что? Всего лишь в отместку за его прошлую реплику про кнопку. И тут же получила легкий тычок коленом по ноге.

— Дмитрий. Мы только что обсуждали различие степени экспрессии в двух языках — русском и английском. На примере произведения «Великий Гэтсби» Фицджеральда. Ты слышал, о чем я говорила?

— Да, — ответил уверенно и громко. Врет, как дышит, вот ведь сволочь.

— Тогда я повторюсь с твоего позволения… — Она взяла учебник и отвела от себя на расстояние вытянутой руки, всматриваясь в строчки.

— Конечно.

— But his eyes, dimmed a little by many paintless days under sun and rain, brood on over the solemn dumping ground. Мы уже обсудили и пришли к выводу, что если передать значение, как «краска давно не подновлялась», то потеряем эпитет paintless. Какой перевод, на твой взгляд, здесь будет для него более удачным?

Он просиял. Нет, реально. Просиял. Ему что, конфетку кинули? Или кто-то врубил софиты над головой? С чего бы такой кайф ловить?

— Думаю, что… «краска немного полиняла от дождя и солнца… и давно уже не подновлялась» будет самое то. — Спокойно сообщил он.

Я оценила. Хитрец. Он отлично вышел из положения. Еле удержала руки от восторженных аплодисментов. Этот самодовольный хмырь не только переводил на ходу, но умудрялся еще и быстро подбирать соответствующие эпитеты на русском. Окей, засчитано.

— Спасибо, садись. — Удовлетворенно кивнула Серафима. — А теперь идем дальше. В любом языке есть отдельные элементы, не поддающиеся передаче средствами другого языка, поэтому становится очевидной необходимость компенсировать эти потери при переводе.

«Пупсик» — выхватив у меня из-под носа одну из гелиевых ручек, нацарапал он прямо в моем конспекте. Я с шумом выдохнула. Жаль, что я не огнедышащий дракон. Спалила бы его к чертям вместе с этой наглой ухмылкой.

«Оглобля» — вывела старательно, обведя каждую буковку дважды.

«Малявка» — не остался в долгу новенький.

А почему собственно мы чиркаем в моей тетрадке, а не в его? Я оттолкнула парня локтем и написала прямо посреди чистой страницы:

«Глиста в скафандре!»

И вздрогнула, чувствуя, что, пока я была занята написанием, он уперся лицом мне куда-то за ухо и втягивает носом запах моих волос. Отстранилась, сверкая глазами, сглотнула и уставилась на него. Типа «совсем, что ли, ошалел?». Но он и не думал смотреть на меня, уже писал красивыми печатными буквами:

«Шмакодявка!»

Я даже засмотрелась на его левую руку, лежащую рядом. Листики, переплетающиеся в причудливые узоры, и похожие своими краями на женский профиль. Зрелая, с полными губами и тугими черными кудрями девица. На фоне красного заката. С прической из цветов и дивных лиан, убегающих от ее головы на запястье, а оттуда вверх, куда-то под свитер.