Танго втроем + бонус - Ирина Шайлина (2020)

И она улыбнулась. Столько в её глазах облегчения было. Я вдруг понял, что она боится. Меня боится, и свадьбы боится. Что она ребёнок. Беспомощный, неиспорченный, не видевший жизни. Я сам таким никогда не был, всегда понимал чётко, что почём. Что за все платить надо. А она… ее защитить хотелось. Только тогда я ещё не знал, что в придачу к красивому, гибкому телу, которое так дурманяще пахло, что, блядь, голову сносило, я получу ответственность. Целый воз. Что моя жена - как котёнок. Которого ты пожалел, подобрал, а теперь о нем заботиться надо, оберегать, уделять внимание… А мне этого всего не хотелось. У меня дело кипело в руках, мне деньги шли сами. Деньги - к деньгам, воистину! Но и проблемы, к сожалению, тоже.

Илья снова сел. Его схема прокололась. Мне было жаль его, но эта новость чуть не прошла мимо меня, увлеченного бизнесом, сладким телом своей маленькой жены. Спохватившись, я уже почти привычно заплатил, кому нужно, и Илья получил меньший срок. Знал бы, чем закончится, заплатил бы, чтобы его вовсе оттуда не выпускали, чтобы его убили там, и похоронили на тюремном кладбище под табличкой с номером.

Время летело стремительно. У Веры вырос живот. Нелепый, даже смешной. Неожиданный. Я не хотел ребёнка, да в принципе, я и жены-то не хотел. Но об аборте не возникало даже мысли. Вера была ненужная, но своя. Незаметно пробравшаяся в стан своих. А вот Данька…

Этот маленький, невероятно сердитый, и поначалу, крикливый кулек просто ворвался в жизнь. Ломая устои, привычки. Кричал по ночам, свято веруя в то, что все по первому зову к нему бросятся. Так и происходило. У нас появилась няня. Очень даже толковая девушка, которой можно было довериться. Но Вера вставала, брала ребёнка на руки, приносила в нашу комнату, в нашу постель. Признаюсь, поначалу меня это напрягало. Я не понимал, зачем так тесно контактировать с созданием, которое пока и разума не имеет. Тем более грудью она его не кормила.

Однажды, когда у Арины был выходной, Данька кричал сильнее обычного. Я даже боялся, что с ним случилось что-то серьёзное. Но Вера, уже пообвыкшаяся в роли матери, авторитетно заявила, что это живот. За день сын вытянул из неё все силы и ночью она просто выключилась, положив Даню между нами. Я проснулся от того, что он ерзает и кряхтит. Бьётся в мой бок своими крошечными, крепко стиснутыми кулачками.

– Вер? – позвал я.

Она спала. А Данька, поняв, что до кого-то он все же достучался, начал хныкать громче. Я сдался и щелкнул ночником. Повернулся к ребёнку.

– Ну и чего ты буянишь? – устало спросил я.

Даня закряхтел, замахал руками, словно жестикулируя. Потом засунул кулачок в рот и уставился на меня выжидательно. Глазки блестели, отражая свет лампы. А в них... Ум что ли? Вот тогда-то я и понял, что это человек. Невероятно маленький, но настоящий. Наш. Я взял его на руки, неловко, боясь уронить. Сколько ему тогда было? Месяца три, наверно. И провёл с ним час, просто расхаживая до дому, держа на руках. Оказывается, он уже умело держал голову, крутил ею по своему желанию, хватал разные вещи, и, весьма забавно, ругался.

Я его принял. Безоговорочно. Он сокрушил мою оборону играючи, снес её. Наверное, ни один человек не занимал столько же места в моём сердце, да и в жизни вообще, как Данька.

Проходили дни, складывались в недели, месяцы, потом годы. Данька рос, бегал по дому, командовал недоразумением, которое все называли собакой, требовал внимания и любви. Принимал меня полностью, таким, какой есть. В отличие от Веры, прощал мои поздние приходы, порой даже моё невнимание. Маленькие дети удивительны – они умеют любить тебя таким, какой ты есть.