Апогей - Мари Явь (2021)

Я тянусь, желая помочь ему с одеждой, но мужчина прерывает эти попытки, приковывая запястья над моей головой одной рукой, тогда как другой резко разводит мои бедра. Когда он жестко соединяется наши тела, мой крик облегчения и благодарности слышен каждому, живущему под этой крышей, но едва ли меня это беспокоит.

В очередной раз убеждаюсь, что глава отлично меня понимает, когда он рывком распахивает свою рубашку, стоит мне умоляюще выгнуться под ним. Кожа к коже, то что нужно.

Его пальцы впиваются в мое бедро, удерживая на месте, тогда как другая ладонь стальной хваткой сковывает мои руки. Он такой тяжелый и горячий на мне, а его движения сильные, разрывающие, на грани жестокости... с ужасом понимаю, что нуждалась именно в этом, и что его дикость возбуждает меня сильнее нежности. Аман в своей стихии, не сдерживающий себя, присваивающий, наказывающий. Такой, каким его создала природа.

Я едва могу соображать и говорить, и все же одна мысль не дает мне покоя.

— Пей... — Я смотрю в его глаза. — Возьми... мою...

Аман наклоняется и затыкает мне рот грубым поцелуем, явно приказывая замолчать. Думает, что я сама не знаю, чего хочу. Но это не просто желание, это потребность. Мне нужно стать его жизнью, слиться с ним. Сейчас тот факт, согласно которому он все это время питался от других, приносит нестерпимую боль. Я ревную даже к ним, тем, кого он, возможно, даже в лицо не видел.

Закусив губу, я вздрагиваю и выгибаюсь, прижимаясь к мужчине плотнее, когда очередное его движение доводит меня до грани.

— Мой господин... — Очередной поцелуй, лишающий возможности сопротивляться. — Моя кровь... — Чтоб его. Когда Аман отклоняется в следующий раз, я выпаливаю: — Ты не хочешь ее? Меня?

Мой шепот заставляет его замереть. Мужчина, нависающий надо мной тяжело дышит и смотрит прямо в душу. Я никогда не замечала, что его самые синие на свете глаза могут быть настолько яркими, буквально искрящимися.

И я знаю, о чем он сейчас думает. О том, что я уже становилась однажды жертвой подобного насилия со стороны его матери. Точнее, это было просто неудавшейся попыткой, которая, однако, довела меня до больничной койки. Но как он не понимает, что сейчас все иначе.

— Ты говорил... тебе нравится мой вкус. — Напоминаю я тихо и сбивчиво, зная, что он сдастся. Вспомнит вкус моей крови, силу, которая она дает, поймет, что я искренне хочу подарить ему это наслаждение, и сдастся. — Я... твоя?

Аман втягивает воздух с шипением. Кажется, я нашла нужный рычаг. И чтобы усилить действие слов, я сжимаю его внутри себя, двигая бедрами.

— Ты только моя. — Рычит тихо мужчина, наклоняясь ко мне. Я чувствую, как горячее дыхание скользит по щеке, скуле, шее...

— Тогда чего ты ждешь? — Одними губами спрашиваю я, после чего захожусь в стоне от его нового резкого движения. — Пожалуйста...

Отпуская мои запястья, Аман убирает волосы с моей шеи, после чего проводит языком по коже, под которой пульсирует вена. Я замираю в ожидании укуса, сжимаюсь, когда его клыки царапают шею. Мои руки ложатся на мужские плечи в поощряющем жесте.

Секунда и я закусываю губу от клеймящей боли. Какой-то внезапно проснувшийся инстинкт, заставляет меня дернуться в сторону, но чужие руки лишь сильнее прижимают меня к мужчине. Сквозь звон в ушах до меня доносится его горловой стон, никогда еще не слышала ничего подобного Амана. Звук полный наслаждения, утоленной жажды, благодарности. Как будто он, скитающийся по пустыне веками, наконец нашел свой персональный оазис.

И я... счастлива. Проклятье, кажется я действительно сумасшедшая, раз получаю удовольствие от боли, которую несет его безжалостная жажда.

— Мейа! Вернись ко мне! Дьявол!

Я разлепляю веки, пытаясь вернуть зрению четкость.

— Аман...

— Будь я проклят. — Я слышу неистовое рычание, просто не в состоянии поверить, что он мог дойти до такой степени ярости.