Пари на секс - Ульяна Гринь (2019)

Я послушно встала у стеночки, и буквально через несколько секунд меня уже чмокнули в щёку и всучили мне перевязанный ленточкой плед в клеточку.

Знакомый плед!

— Кузя, ты опять поведёшь меня на природу?

Я попыталась вложить в голос возмущение, но получилось только любопытство. По-моему, я уже была готова на всё. Нет, не на всё. Я не готова была заниматься любовью на Дворцовой площади… А так…

— Молчи, Глинская, и сделай загадочное лицо! — ответил Кузя со смешком.

— Конечно, так-то у меня лицо простое, как пять рублей! — фыркнула я.

— Как десять, — отреагировал он.

Мы нырнули в переход и оказались с другой стороны Московского проспекта. Обожаю старый город и его плотную застройку. В каждой подворотне — колодец, за каждым углом — чугунная решётка или мемориальная плашка, а если поднять голову — можно увидеть необыкновенные завитушки на неожиданных колоннах или кованые оградки балконов, или оргию лепных цветов… А сейчас, в ярких пятнах фонарей и ночной подсветки, дома выглядели таинственно и сурово.

Меня пробрал непонятный озноб. Прохладный вечер? Ожидание приключений? Возбуждение?

— Кузя, колись, куда ты меня ведёшь?

— На приватную экскурсию по крышам Питера, — невозмутимо ответил друг, широким жестом приглашая свернуть на одну из Красноармейских улиц. — Смотри, раньше тут были сплошь коммуналки. А теперь вполне приличные квартиры.

— А ты откуда знаешь?

— Прабабка тут прожила почти всю жизнь. Я только в гости приходил.

Он придержал меня у одной из подворотен, толкнул решётку и пригласил:

— Прошу! Сделай лицо попроще!

— Ну вот, то позагадочнее, то попроще… — проворчала я. — По-моему, это нелегально.

— Если нас поймают, мы будем уходить крышами, — на серьёзных щщах сказал этот шутник и притворил за нами решётку обратно.

«Мне не страшно, мне не страшно!» — твердила маленькая законопослушная девочка внутри меня. А большая и сексуально раскованная — старалась ступать тише, не привлекать внимания, не наброситься на Кузю прямо в парадном на широком дореволюционном подоконнике.

Никогда не думала, что выражение «я вся теку» может быть настоящим. Всё врут, все врут, никто не возбуждается настолько… А вот на последнем пролёте четырёхэтажки я поняла, что между ног у меня влажно и горячо. Пальцами я отчаянно цеплялась за Кузину ладонь, черпая в ней уверенность — всё пройдёт, как надо, как задумано, как хочется. Блин, мне уже хочется, и это так волнительно!

Мы поднялись на ступеньки, ведущие к чердаку. Лестница была перекрыта тяжёлой решёткой, и лёгкий вздох разочарования вырвался у меня:

— Заперто…

— Всё продумано, — обернувшись, Кузя подмигнул мне и просто дёрнул решётку на себя. Даже не скрипнув, она отворилась. — Смазано, открыто, замаскировано!

— Затейники, — пробормотала я, пробираясь за ним в щель.

— Не мы первые, не мы последние. Осторожно, тут мусор.

Мусор мы перешагнули, деревянные стояки обошли, перелезли через балку. Чердачное оконце светило тусклым оранжевым на фоне почти непроглядной темноты. Именно туда повёл меня Кузя — на свет, как мотылька. У меня и крылышки трепетали за спиной, воображаемые, но ощутимые.

— Держись, Глинская, — предупредил Кузя, карабкаясь на окно.

Я держалась. И плед держала. И даже дыхание затаила…

Но всё равно не была готова к виду, который открылся перед моим взглядом. Крыши, крыши, крыши… Одни сплошные крыши, куда ни глянь! Серые, красные, окрашенные в закат, опутанные проводами и утыканные антеннами. И на севере, озарённый алым предвестником завтрашнего ветра, залитый белой подсветкой фонариков, Троицкий Собор с его синими куполами, теперь едва-едва голубыми…