Девочка Шаха - Кристина Майер (2020)

До гонок оставалось меньше недели. Время летело стремительно, а мне хотелось его остановить. Какая-то непонятная тревога не покидала меня. Напряжение чувствовалось и среди студентов. Дема от меня не отходил ни на шаг, хотя всю предыдущую неделю был крайне взвинчен. Не знаю, где он пропадал ночами, на парах постоянно зевал, но занятия не пропускал. Радка уже стала подозревать, что между нами любовь-морковь, а я устала отшучиваться. После случая с Озеровым, я одна никуда не ходила. Вадим игнорировал мое присутствие, он даже не поддерживал Арлекина улыбочками, когда тот меня поддевал.

Ирка Сорокина наоборот все чаще стала меня цеплять: отпускала шуточки по поводу отсутствия макияжа, не брендовой одежды, наших с Деминым отношений. Некоторые девчонки поддерживали ее громким смехом. Я предполагала, что она ревнует меня к Антону, поэтому так себя ведет. О предупреждении Марата в гараже она могла забыть… Хотя, она несколько раз видела, что меня из института забирает Шах.

В присутствии Марата я чувствовала себя спокойно и уверено, тревога отступала, но виделись мы в эти дни нечасто. Он три раза забирал меня из института, два раза из них мы заезжали пообедать в ресторан, а в выходной я присутствовала на тренировке, наблюдала с трибун, как виртуозно они преодолевают сложную дистанцию. В субботу он приглашал меня присоединиться к их с Тимуром прогулке, но я отказалась. Мне нужно было принять, что у меня есть младший брат, а им необходимо было побыть вдвоем.

Я рассказала Марату, что мама оставила нас почти сразу после рождения Вики. Ухаживать за ребенком с ДЦП, у которого много патологий она не хотела. Забота о нас легла на плечи бабушки и отца. Дедушка проводил много времени на работе, папе пришлось искать дополнительный заработок, денег от преподавания не хватало. Ему повезло, благодаря связям дедушки его взяли финансовым аналитиком в крупную компанию. Он смог нанять медсестру, которая днем делала Вике все необходимые процедуры. Папа боролся за каждый день ее жизни. Врачи давали неутешительные прогнозы, и то, что Вика прожила с такими диагнозами тринадцать лет, было чудом. Она пережила две сложнейшие операции на сердце, но все-таки оно остановилось.

Я плакала, вспоминая Вику. Она умерла у меня на руках. Марат крепко прижимал к себе, не перебивал и не произносил ненужных слов утешения.

— Ирина никогда больше с вами не виделась? — спросил он, когда в моем рассказе появилась долгая пауза. О ней я говорила сухо и без эмоций.

— Мать ушла и никогда не интересовалась нашей судьбой. Она не вернулась в родной город, как мы предполагали, а ушла к более успешному мужчине. Интересно, знал об этом папа? Я бы этого не хотела, ведь тогда ему было бы вдвойне больнее от ее предательства.

О чем бы мы ни говорили, я чувствовала его понимание и поддержку. Вместе нам было хорошо. Мы могли сидеть в тишине и чувствовать себя при этом комфортно. Правда, в такие моменты, поцелуи и ласки нам заменяли разговоры. Марат меня не торопил, как и обещал вначале, а я хотела, чтобы он нарушил данное мне слово. Он пробудил во мне желание. С каждой встречей мы заходили, все дальше. Я хотела полностью принадлежать ему, хотела, чтобы мы перешли последний рубеж. Я представляю, какие муки испытывал Марат, ведь даже мне было тяжело, когда он останавливался. Сегодня Марат обещал забрать меня из института, а я хотела остаться у него на всю ночь…

— У кого-то опять не было времени нанести утром макияж, — усмехнулась громко Сорока. Я не видела смысла ярко краситься в институт, но не думала, что легкий макияж совсем незаметен.

— А кому-то нужно несколько часов торчать перед зеркалом, чтобы сделать лицо приличным. Хотя, даже тонна косметики и десяток пластических операций не сделает тебя красавицей, — не смогла смолчать Рада.

— А ты на себя давно в зеркало смотрела?! — ответила ей Сорокина.