Беременная для Зверя - Эллен Росс (2020)

Мадина корячится на полу, оттопырив до сих пор голую задницу, цепляется за штанину брюк, умываясь слезами. Трясу ногой.

— Пошла на хер. Или тебя через пять минут по кругу пустят.

Это её подстёгивает. Быстрее всего. Мадина торопливо поправляет одежду. Пальцы и губы трясутся нервной, злобной дрожью. Шипит что-то себе под нос. Как кобра. Голову бы отрезать гадине, как её отцу и дяде. Жду, что выплюнет оскорбление или выкинет что-то. Но Мадина язык прикусывает и выходит торопливо, почти бегом. Сукой побитой покидает дом своего отца.

Ещё раз обвожу взглядом дорогую лепнину, обилие бархата и тяжёлых тканей. Много бабла сюда влито, очень много… Исаев не бедствовал, но хотел укрепить своё положение. Ещё больше.

Не выйдет.

— Ну так, начинаем?

— Да. Начинайте. С камер все записи сняли? — уточняю. Проверить хочу, чем жили Исаевы.

— Сняли. Отвезём, прошерстим.

— Тогда начинайте.

Дом быстро занимается огнём. Весёлым и голодным. Он жрёт всё, несмотря на ценность. Огню плевать на количество нулей в ценнике.

Передвигаюсь к другому дому. Проверив, что внутри никого не осталось — ни людей, ни животных, даю отмашку.

Это долго и муторно. Но лучше самому проверить всё. Чтобы не было лишних изуверских жертв.

***

Впереди ещё треть квартала, а запах гари въелся под кожу. Из-за рёва огня и пожарных сирен едва различаю звон телефона.

— Да.

— Зверь, хача надо бы в больничку, — голос Дрона слышится беспокойным.

— Что с ним? Ты говорил, выкарабкается.

— Говорил. Но сейчас он на волоске от смерти. Пульс, дыхание, температура. Отъезжает к праотцам, короче, — докладывает Дрон. — Здесь у нас не полноценная палата. Оборудование не всё… — оправдывается.

Зубы стискиваю, понимая, что клиника Исаевых пустует сейчас. Без персонала. К тому же доверия к оставшимся нет почти — всех проверить следует.

— Вези его в восстановительный центр. Живо!

— Тебя дождаться?

— Нет! Везите. Пока я доберусь, время потеряете.

Внутри беспокойство растёт. Вроде Ризвана предателем назвали. Не без причин. Есть у него грешки и тайны в прошлом. Но тревогу не выгрызть из нутра так просто. Она рвёт по-живому. Совесть упрекает, что иначе можно было сделать. Он и не сопротивлялся…

Но поздно уже.

Дел наворотил — теперь отвечать придётся.

— Пожарные рвутся со шлангами, — докладывает кто-то из людей. — Чё делать?

— Пусть приглядывают, но не суются. Кто у них за главного? Горденко? Набери его…

Переговоры занимают время. Тут поговорить, там обещать подмазать, чтобы оформлено было всё, как надо. Без лишних проблем.

Выматывает. Жилы по одной тянет противно. Не отойти. Выдвинуться в центр, куда отвезли Ризвана, получается только через часа три, не раньше. Пятый за руль тачки садится и управляет молча. Воздух в салоне тянет копотью и чем-то резким, удушающим.

Непонятное ощущение. Как будто тучи сгущаются. Но вроде доложили, что всё ровно — Ризвана определили в реанимацию. Подключили к аппаратам, взяли анализы необходимые.

Но едва тачка начинает тормозить, выпрыгиваю. Не дождавшись, пока остановится. Вверх несусь, как будто пятки горят. Едва не впечатываюсь во врача, кричащего что-то о бахилах и халате. Предложенный халат на спине трескается, стоит лишь руки вперёд вытянуть.

— Другой сейчас принесу, — пытается выслужиться медбрат.

— Похрен. Так зайду.

— Но там реанимация. Туда нельзя… Нельзя же, — семенит следом.

Мне самому нужно Ризвана увидеть. Жжёт этим чувством. Сильно.

Наплевав на возражения и предупреждения, захожу в отдельную палату. Взгляд сам мечется из угла в угол. Лишь потом на кровати останавливается. Потому что тело, лежащее под одеялом, не очень-то смахивает на крупного Ризвана.

Отдёрнув тонкое одеяло, вижу доктора. Связанного по рукам и ногам. Спящего. Вкололи ему что-то.

— Твою мать!