Беременная для Зверя - Эллен Росс (2020)

— Твой отец совершил большую ошибку. Тронул. Моё, — враг пронизывает ледяной бирюзой воспалённых глаз. — Я в ответ заберу всё. Всё, что было у него. До последней капли вашей гнилой крови. До последней монеты.

Кого тронул? Что тронул? Мне до дел отца было далеко. Как до Луны. Всё, что я знал: отец — бизнесмен. Банкир. В тонкости он меня не посвящал. Даже поощрял, что я другую дорогу выбрал.

Но теперь выходит, что отец с Порохом какие-то дела имел криминальные. Подробностей мне не сообщают. Лишь заживо раздирают.

Кажется, в какой-то момент я даже отрубаюсь. Полностью. Совершенно. Сверху на всё смотрю. Вижу огромную лужу крови и тело измочаленное с моим лицом. Мужчина невзрачной внешности поднимается, вытирая лезвие.

— Порох… — голос как сквозь вату пробивается. — Там на подходе силовики. Валить пора!

— Вовремя, — оборачивается Порох. Смотрит на тело. — Я тут закончил. Пора исчезнуть.

Стук шагов. Гогот. Дурное веселье подонков.

Вдалеке слышен вопрос Пороха. Для него, может быть, важный. Но для меня — смысла лишённый.

— Лебедей пристрелили?

Зачем этому утырку ещё и лебедей из пруда в саду отца стрелять?

Кажется, это было последнее, что отчётливо в голове мелькнуло.

Потом был треск огня. Жар, лижущий пятки. Ползком из дома. Зарема мертва. Сын тоже. По пути что-то круглое задел. Голову отца.

Это не дом, а кладбище. Здесь только мертвецы живут.

Прочь…

Гул сильный. От огня или от демонов, ревущих внутри. Несмолкаемый ни на секунду. В больнице провалялся недолго — списывать, как полудохлого собирались. Непомнящим своё имя прикинулся. Вышвырнули в питомник для бомжей. В том изуродованном и перебинтованном никто не признал Рустама Алиева.

Мёртв он. Окончательно. Точка.

Чуть позднее выяснилось, что Порох перед смертью отобрал всё, как и говорил — деньги, ценности, имущество оказалось переписаны на каких-то левых людей. Но везде подпись отца. Чуть кривая. Видно, дрожал, когда подписывал. Хотел выторговать жизнь. Не получилось.

Теперь у Пороха было всё, а у меня — ничего. Так начался путь Зверя.

Капли горячей воды по телу стекают. Уносятся вниз, в сливное отверстие. Кажется, что вода красная. Мыслями омыло и слезами сухими. Жжёт до сих пор. Но уже иначе. Лишь следом, а не раной.

Надо это запереть внутри — жадных демонов с их воем и жаждой мстить. Выпустить лишь в нужный момент. Когда на пути появится тот самый — главный виновник устроенной резни.

Месть приобрела другой вкус и оттенок.

Дочь Пороха — при любом раскладе — моей останется.

Я за дела отца пострадал, не зная о них. Малая тоже не в курсе, чем её папаша промышляет.

Похер, нужна она ему или нет. Главное, что мне она нужной стала. До дрожи.

Одежда чистая и мягкая к телу приятно льнёт. В спальне ещё сумрак прячется по углам. Но в окне уже светает. Можно увидеть, как рассвет в окна крадётся.

Не успел к кровати подойти, любуясь тонким лицом Малой.

Просыпается. Будто чувствует, что я рядом. Тянется ко мне спросонья всем телом.

Подхватываю, не чувствуя веса. Только мягкое тепло по мне разливается. Запах сладкий в голову бьёт. От неё все, до единого нервы напрягаются, от желания забрать так, чтобы внутри себя спрятать.

— Вернулся.

Сонно смотрит, пытаясь понять, какой час.

— Ещё рано. Я не хотел будить.

— Но я сама проснулась. Ты меня не будил, — укладывается лицом на плече. — Гарью пахнет, — немного нос морщит. Но не отстраняется. Всем телом крепче приникает.

— До сих пор?

Вроде тёр тело почти до крови мочалкой. Но некоторые дела не смыть, как ни старайся. Всё равно ощущается.

— Угу…

Подходя вместе с ней к кровати, наклоняюсь, сдёргивая простыню. Укутываю девчонку, чтобы не мёрзла, выходя с Малой на балкон.

Широкое плетёное кресло двоих спокойно принимает. Малая на мне, как пушинка. Молча. Не требует ответов. Ждёт, пока сам скажу.