Беременная для Зверя - Эллен Росс (2020)

— Всё так, доча, — вздыхает. — Всё так! Но ты в папку родного пулю выпустила! Твердишь о Звере. Даже в бреду зовёшь его. Удивлена?! А я ведь у твоей постели несколько часов сидел. «Руста-а-а-ам! Руста-а-ам!» — выплёвывает. — Так что… Сыграем с ним партию, как надо, потом избавим тебя от лишнего плода и ненужной памяти, — ласково улыбается, хихикнув. — Я хорошего доктора-мозгоправа знаю. Он так ловко память подчищает! Один мой знакомый его услугами пользовался, сестричке помог лишнее забыть. Начисто! Не работа, алмаз! Загляденье! Ты о Звере и не вспомнишь. Будешь век верна тому, на кого я тебе укажу. Вот тогда я тебя с гордостью приму, как свою дочь!

Глава 113. Зверь

Как я сказал, Немцу говорить много и не пришлось. Кристина его всё выложила. Тараторила так, что чуть язык пламенем не загорелся. Немца я рядом в это время держал. По его фейсу было чётко видно, что Кристина не врёт. Рожу так перекосило, что Немец на себя перестал быть похожим.

— Заткнись, убогая! Хоть про это молчи! — зашипел, когда Кристина бойко рассказала, что Немец сам заряд в клуб ставил.

Никогда не стоит забывать, кто кем был. Немец подрывником служил. Пригодилось сейчас.

Выходит, эта гнида рыла под меня из-за жадности и обид. Мало ему было того, что щедро отвесил. Захотел большего.

— Кто ещё?

— Не понял.

— Всё ты понял. Кто ещё Пороху стучит? Кроме тебя и Тахира?

— Я никого не знаю. Напрямую… — Немец взвизгивает свиньёй, когда ножом на яйца давить начинаю. К боли он терпим. Но яиц лишаться не желает. — Правду говорю! Никого не знаю! Я вот только с ней… С Кристиной, дела проворачивал!

— Как связываешься? Телефон? Как?

— Н-н-н-на номер один звоню. Оставляю сообщение. Порох сам всегда перезванивает. Сам…

— Ну, так позвони.

Толкаю телефон.

— Что сказать?

— Что ты обычно говоришь, то и скажи.

Немец трясущимися пальцами номер набирает. По памяти. Значит, много раз звонил.

— На громкую поставь. Всё слышать хочу, — требую.

Немец кивает. Несколько гудков. На том конце отвечают. Не на русском. Мягкий, немецкий говор. Женский голос учтиво о чём-то спрашивает.

Немец в ответ что-то говорит.

В ответ короткая реплика. Ну, смысл «данке шон» я и сам понял. Остальное — хер его знает.

— Что ты сказал?

— Всё, как обычно. Сказал, что в номер триста семнадцать требуются свежие полотенца.

— Что за хрень, а?!

— Не знаю. Это не я придумал… Не я! — верещит Немец. — Я это… от Тахира узнал. Спалил его как-то. Мог на месте пришить. Но договорился сотрудничать. Это всё…

Злюсь. Что не догадался разговор записать. Сколько таких проколов будет? Но телефон в руке держу. Смотрю по очереди на Кристину и на Немца. Оба не жильцы.

— В общем. Из этой комнаты… только один живым выйдет.

Разворачиваюсь и ухожу. Слышу визг Кристины и хрип. Немец сильнее. Он деревенскую девку и со связанными руками на тот свет отправить может.

Думает, что я слово сдержу. Ну, я и сдержу. Своё. Он тоже не жилец. Жду с той стороны коридора. Немец вываливается грудаком вперёд. Явно бабу с удовольствием прикончил за то, что она его с потрохами сдала. Неясно, на что надеется. Но человек — та ещё скотина. Всегда надеется. Даже когда надеяться нельзя.

Глаза его чуть из орбит не вываливаются.

— Далеко собрался?

Взгляд Немца падает на дуло пистолета. Понимает всё. Одним выстрелом дело решается.

Но на душе от этого легче не стало. Загадка нерешённой осталась. У меня есть только номер.

Башка по швам трещит. Ткань на теле намокает. От крови. Блять. Не отлежался. Где-то кровить начинает. Ползу, как старая рухлядь, на выход. Во дворе стоит куча тачек, стоящих горы бабла. Много людей потерял, некоторые на хрен сами потом удрали, когда поняли, что со мной опасно не только на словах. Но это временные потери. В нулях сосчитать можно. Гораздо больше осталось.