Знак Скорпиона - Анастасия Валеева (2018)

По выставочному залу стояли небольшие столики. Следуя европейской моде, на них разместили бокалы с напитками, чтобы высокопоставленные гости привели себя в нужную кондицию перед очередным взглядом на новый шедевр. Альбин вручил ей шампанское, а сам тем временем опорожнил три рюмки напитка, по всей видимости, не малой крепости. С каждой опрокинутой рюмкой его восторги представленными полотнами становились все громче и эпатажнее, а глазки все маслянее. Рука Альбина, на которую опиралась Яна, как маленькая потная мышка, елозила, стремясь прижаться поближе к облаченным в легкий шелк формам женщины. Подобное поведение быстро утомило Милославскую, а так как угождать навязчивому попутчику она не собиралась, то еще через несколько минут заявила:

— Юрий Владимирович, извините, я вас оставлю на несколько минут.

— Да-да, — маслянистая улыбочка расплылась по его губам. — Вам направо после картины «Возрождение России». Третья дверь.

Яна для начала и правда прошлась по направлению к туалетной комнате. Правда, путь был не особенно легким. Указанную картину «Возрождением» чего-либо назвать было трудно. Яна обошла это творение стороной, стараясь не прикоснуться, так как она способна была внушить только лишь ужас. «Если Россию ожидает подобное возрождение, напоминающее собрание пеньков, лоскутков и изломанных линий, а также марширующих роботов, — мелькнула в ее голове мысль, — то уж лучше погибнуть».

Проскользнув в третью дверь, Яна увидела несколько кабинок и рукомойников у большого зеркала. По счастью, все отличалось чистотой, если уж не роскошью. Не успела она и запереть кабинку, как следом вошли две женщины. Сперва Яна услышала лишь смех одной. Этот горький, язвительный смешок донеся до женщины, как через ватную стенку, окутавшую непроницаемым белым полотном ее сознание.

Яна пошатнулась и без сил прислонилась к стенке кабинки. Вошедшая женщина продолжала разговор: «представляешь, нет, я не могла в это поверить, никак, никак не могла…»

Между тем сердце Милославской учащенно забилось. Словно порыв штормового ветра распахнул вдруг перед ней окно в прошлое. И из этого окна неудержимым потоком лились воспоминания, доставляющие боль и ранящие душу. Вновь перед Яной возникла скользящее серое полотно дороги, ее ослепили фары встречного автомобиля и страшный визг тормозящих машин слился с наводящим безграничнейший ужас ударом и скрежетом покореженного метала. И вот уже сознание женщины плывет в белизне, сквозь которую, как сквозь плотную вату, пробивается горький, язвительный смешок и слова:

— Представляешь, нет, я не могла в это поверить, никак, никак не могла. Такое неблагоразумие.

Яна парила под потолком белой палаты. По всей видимости, операционной. На столе лежал чье-то тело, прикрытое белой простыней. Женщина, видимо анастезиолог, колдовала рядом с телом, в то же время беседуя со врачом о чем-то своем. Сверху Яна видела лишь ее белый халатик и шапочку, марлевая повязка закрывала лицо. Но голос, голос ни с чем нельзя было спутать. Это был мелодичный, с легкой хрипотцой, пробивающийся иногда в минуты волнения, голос той женщины, с которой много позже Милославская познакомиться как со своей клиенткой, Сизовой Дарьей Владимировной. Сейчас Яна вспомнила о том, что врач и Сизова беседовали о недавнем случае, когда им пришлось спасать женщину, тяжело раненную телохранителем мужа. Новоявленный секьюрити, пользующийся доверием супругов, польстился их деньгами и роскошной машиной. В результате муж скончался, а жена выкарабкалась только благодаря своевременной помощи врачей. И теперь Сизова горячо возмущалась: