Никто не умрет - Шамиль Идиатуллин (2013)

Значит, ушли.

— Наиль, а где мама и папа? — спросила Дилька полным голосом.

Я аж вздрогнул. А чего вздрагивать и ругаться-то? Ребенок дома, имеет право говорить полным голосом. И право знать, где родители, тем более имеет. Я, кстати, тоже. Кому бы еще это право предъявить.

— Подожди немного, — сказал я неопределенно.

— Я в туалет хочу, — пробормотала Дилька гораздо тише.

Как всегда. С другой стороны, хоть раз в жизни вовремя — когда туалет рядом. Да еще и с ванной вместе.

— Ну так иди, — ответил я раздраженно, потому что не мог сосредоточиться.

Кот зашипел. Я поглядел на него, поглядел в спину Дильке и сказал:

— Стой.

Она, молодец, застыла на полушаге.

— Погоди, Диль, — мягко попросил я, не давая подняться ужасу от картинки — вот заходит сестра в ванную, а там как раз все и ждут. Ее как раз ждут.

Я обошел Дильку, аккуратно отпихнул ее подальше к стеночке, встал у ванной, поморгал, чтобы глаза привыкли к темноте, и распахнул дверь.

Пусто, конечно.

Я подышал, не отпуская ручку, опомнился и небрежно сказал Дильке:

— Ну иди.

Дилька заглянула в темноту, пахнущую сеном и мятой — вернее, шампунем и зубной пастой, — и сказала:

— Здесь темно.

— И что?

— Здесь темно, — повторила Дилька громче.

— Ну не иди, — равнодушно сказал я.

— Наиль!

— Ну дверь не закрывай, светлее будет.

Дилька посмотрела на меня зверем, стремительно, только очки блеснули, вошла в ванную и грохнула дверью.

Кот вздрогнул.

— Во как, понял? — поучительно сказал я.

Кот заскребся. Я аккуратно извлек его и поставил на пол, попросив:

— Главное, не убегай, потом фиг найдешься. Кот фыркнул и пошел в прихожую.

— Тут город, понял? — со значением напомнил я.

Кот дошел до края светлого пятна, выливающегося из родительской комнаты, и сел. Нам с Дилькой тоже, что ли, теперь под окошками жить и на закате спать ложиться, подумал я. И сообразил, что свет можно наладить. Наверное, автомат вырубился от скачка напряжения. Такое бывало пару раз, и я вроде помнил, что папа делал.

Я вышел в коридор, открыл электрощиток и махом сообразил, который автомат наш. У него единственного колесико за стеклом не крутилось и рычажки выключателей смотрели вниз, а не вверх.

Я подцепил и отщелкнул вверх все три. Из приоткрытой двери ударили свет, звук и Дилькин вопль. Все погасло.

Я бросился в квартиру, ударившись плечом о косяк и придавив кота, и рванул дверь в ванную. Дверь была заперта, но Дилька спросила дрожащим голосом:

— Наиль, ты чего?

— А ты чего орешь? — свирепо осведомился я.

Зашумел смыв, дверь щелкнула и открылась. Дилька выскочила, заправляясь, одергиваясь и возмущаясь по поводу моих попыток напугать ее воплями и вспышками. Я похлопал глазками и едва не пришиб клеветницу. Потом сообразил, хихикнул и объяснил, что, похоже, автомат в электрощитке у нас вырубается от перегрузки, — видимо, включены все-все-все приборы. Надо их выключить, и тогда будет свет.

Первым делом я пошел на едкий химический запах, которым тащило из родительской спальни, и выдернул из розетки горячий провод ноутбука. Провод был мудрено завязан, в самой середке узла сидело лезвие ножниц. В темноте не поймешь, но, судя по запаху, вокруг лезвия все дымилось до сих пор. Я выдернул шнур из ноута, откинул крышку, нажал кнопку включения и чуть не выронил девайс себе на ноги: по экрану косо мелькнула яркая косая трещина, тут же хлопнуло и завоняло иначе. Копец. Я вздохнул и отложил ноут вместе с проводом в самый дальний угол. Чинить там нечего, но, может, на запчасти сгодится.

Мы прошли по квартире, спотыкаясь о кота, который был абсолютно везде, методично щелкая выключателями и выдергивая из розеток компьютер с роутером, телевизор с плеером, торшеры с настольными лампами, микроволновку с тостером, стиральную машину и всё, что смогли вспомнить. После этого свет зажегся и не погас.