Безнадежно одинокий король - Генрих VIII и шесть его жен - Джордж Маргарет (2012)

Чересчур приторным, чтобы быть приятным. Это слегка испортило впечатление.

Я написал: «Сыграйте и спойте для меня ирландские песни. Те, что вам больше нравятся. И переведите их содержание».

Мор снял с плеча миниатюрную арфу, с которой обращался нежно, как с женщиной.

— Это диатоническая арфа с натуральными, сделанными из кишок струнами. На ней играют и простые мелодии, и баллады, называемые «cerdd dant».

Он задумчиво повертел головой, готовясь к игре.

— У нас в Ирландии любят старинные триады, — начал он, тронув струны арфы, и она издала мягкие, ласкающие воздух звуки.

Три радости есть в доме почтенного мужа:

бражка, ванна да жаркий очаг.

Три улыбки страшнее печали: улыбка тающего снега,

улыбка неверной жены да улыбка изготовившегося

к нападению мастифа..

Три дороги ведут к обману: гневный рассудок,

ненадежные вести и изменяющая память.

Три повода снимают с уст замок молчания: призыв

короля на битву, услаждение слуха благозвучной

балладой, вознесение должной хвалы.

Три нужды превосходят любое изобилие: нужда в

волшебной сказке, нужда в тучном луге для коров

и нужда друзей в доброй бражке.

Мне не понравились его триады. Они наводили тоску; нечто зловещее слышалось мне даже в шутливых строфах. Я неодобрительно покачал головой.

Он пожал плечами, очевидно не понимая, почему мне не захотелось слушать их дальше.

Взяв звучный аккорд, ирландец начал песню.

Пусть красива девица,

Да блудлива, порочна краса.

Спала она с Конном,

Спала она с Ниллом,

Спала она с Брианом,

Спала она с Рори.

Тайно играла с ними она,

Да поиграла сполна,

Тайна ее Известна давно.

* * *

Какие странные чувства выражают ирландцы в песнях! Чего ради прославляют они в стихах блудницу под такую трогательную мелодию?

Я улыбнулся, признавая, что музыка меня очаровала. И оживленно кивнул в надежде услышать красивую балладу.

Арфа то игриво вздыхала, то издавала приятный переливчатый рокот.

Отхлынуло море волной:

Жизнь уносится вспять,

Природа играет мной

Сил нет прилива ждать.

Вечно юная Дигди[32] известна давно,

Юбок пышных я прежде носила штук пять,

Ну а ныне плащ рваный скрывает легко

Моей плоти усохшей былую стать.

Девы младые объяты тоской,

Богатства их манит жар,

А нас манил не телец златой,

Но небесной любви пожар.

А король мой славен дарами —

В волнах жизни мы славно резвились —

И с породистыми скакунами

В колесницах над миром носились.

Не прельстит уже молодцов взгляд,

И рук моих сморщилась кожа,

Но цари восхваляли стократ

Ласки их на любовном ложе!

Пировала я за дворцовым столом,

В волосах моих звезды сверкали,

И не стоит скорбеть о том,

Что те славные дни миновали.

Лучше Богу воздам хвалу я,

Что земную сладость беспечно вкушала,

Не давая застыть на губах поцелуям,

Вихрем жарким любовь и страсть я взбивала.

И не плащ мой от старости тлеет —

Нет, сама я тлеть начинаю —

Серебрится уже волос моих снег,

А младые ланиты кора дуба скрывает.

Познав жар любви, как бездонность моря,

В жертву правый глаз отдала годам,

Ну а левый глаз помутнел от горя,

И на ощупь бреду я к небесным вратам.

На пирах веселилась я от души,

Нынче ж в темной часовне молюсь,

Тускло, блекло горит огонек свечи,

Вместо сладких вин пью я грусть.

Не приду я теперь в королевский рай,

Кров дает мне шалаш сырой,

На костре моем греется жидкий чай,

Боже, смилуйся, дай мне покой.