Милое дитя - Роми Хаусманн (2021)

Он стянул с постороннего мужчины пиджак и накинул мне на плечи, чтобы я не мерзла. Когда тебе холодно, бывает трудно сосредоточиться. А потом мы обсудили, что мне следует делать, и я постаралась как следует, что было не так уж просто. Все-таки врать никому нельзя. Но и просто молчать, как Йонатан, тоже не дело, иначе люди подумали бы, что я больна, и давали бы мне таблетки. Или они решили бы, будто я что-то скрываю, стали недоверчивыми, и весь наш план провалился бы. Хоть я и знала, что все делаю правильно, иногда я опасалась, что папа все-таки передумает. Поэтому я думала, что он без моего ведома посвятил в наш план дедушку, потому что тот постоянно говорил, что заберет меня домой. Но это оказалось не так, и я совсем запуталась. У меня не было даже уверенности, что это папа стоял прошлой ночью в палисаднике и бросал камешки в окно маминой комнаты. Это мог быть кто-то из тех людей, которые стояли там с фотоаппаратами в день моего приезда. Шатались, как выразилась бабушка. Но уже на следующий день, сегодня, мы получили коробку с моим платьем и Фройляйн Тинки внутри, и тогда я поняла, что время подошло. Мы наконец-то снова станем семьей, и у нас будет новый дом. Папа сказал, что мама уже ждет нас. Только она, кажется, немного устала от долгого ожидания, и ей нужно прилечь. Но это нестрашно – всегда нужно хорошенько отдохнуть, прежде чем предпринимать что-то особенное. Поэтому папа отвел меня на кухню в маминой квартире, взял с подоконника свечку и зажег, чтобы я могла рисовать при свете, пока он будит маму. Он сказал, что выключил щиток и не хочет включать электрический свет, чтобы маму не слепило, когда она проснется. Все-таки проблема с сетчаткой у нас в роду. Правда, теперь на кухне слишком сумрачно, а в остальных комнатах и вовсе черно. Лучше бы мама просто не использовала такие яркие лампочки. По крайней мере, света от свечки пока достаточно, чтобы различить оттенки трех красных карандашей в футляре. Все-таки я рисую женщину, которая лежит сейчас на полу, и мне определенно нужен кармин. Это неправда, что такую краску получают из крови тлей [18]. Речь идет скорее о кислоте, которую производят тли для защиты от хищников. Для получения краски тлей высушивают и варят в воде с добавлением серной кислоты. И все-таки это лучший цвет, если нужно нарисовать свежую кровь. Для спекшейся крови подходит и бордовый, а для совсем уж старой лучше всего взять коричневый.

Ясмин

Мое лицо, точно слоем цемента, сковано ужасом и умилением.

Он замечает это.

– После всего, что ты сделала, дети по-прежнему любят тебя.

Я киваю. Понимаю. Осколок, который Ханна отдала мне в больнице. Который, как я теперь осознала, не нес в себе угрозы, а служил утешением. И ее заверение, что она все запомнила. Она имела в виду отцовские наставления.

– Почему ты просто не забрал детей? Для чего заставил их столкнуться с этим миром, ведь он им совсем чужд?

Я думаю о Ханне, зомби-девочке, чья улыбка никому не понятна. О жутких историях, напечатанных в газетах, правдивых и лживых. О любопытных взглядах, прикованных к детям. Еще две несчастные диковины… И на глаза у меня наворачиваются слезы. От стыда, и сочувствия, и всех чувств, которые в этот момент пробиваются наружу. Я плачу за всех нас.

Он протягивает руку к моему лицу, большим пальцем вытирает слезы. Я сдерживаюсь.

– Знаю, это было не лучшее решение. Но кто-то ведь должен был позаботиться о них, не так ли? У меня своя жизнь вне хижины. Как бы я объяснил появление двух детей? К тому же мне требовалось время, чтобы подготовить все остальное. Оставить работу и квартиру. Найти нам новый дом. Как бы это выглядело, если б я просто испарился? Что подумали бы люди?

Я пытаюсь представить его в обычной жизни, нормальным членом общества. Человеком, который спокойно выбирает в магазине цветные стаканчики для зубных щеток. И у меня не получается, до сих пор.

– И что будет дальше? Мы просто заберем детей и исчезнем?