Нераздельные - Нил Шустерман (2015)

Риса наваливается на плечо Коннора, но он подозревает, что она будет в отключке еще минимум час, а то и больше, в зависимости от силы транка. Коннор неловко двигает плечом, чтобы усадить подругу ровно, потом протягивает Арагону руки. Пусть снимет наручники, он тогда сможет держать Рису по-человечески.

— Снимем, когда придет время, — бросает Арагон. И снова Коннор ощущает, как тот напрягся. — Да ты, кажется, не догадываешься, что тебе предстоит?

— Я никогда не знаю, что со мной стрясется в следующий момент. Пару-тройку недель назад я существовал в виде четырех десятков кусков, а сейчас я целый. Десять минут назад я сидел на кухне, а сейчас лечу в небесах. Скажите мне, что я отправляюсь на луну, и это меня не удивит.

— Что там луна! — восклицает Арагон. — Если вы с мисс Уорд переживете этот день, то образуете свои собственные созвездия. Теперь, когда «Граждане за прогресс» торпедированы и пошли ко дну, а в дело вступают орган-принтеры, весь мир изменится. Ты будешь поражен, сколько у вас вдруг появилось высокопоставленных друзей.

— Не нужны мне такие друзья!

— Очень даже нужны. Потому что еще много тех, кто по-прежнему жаждет твоей крови. Но паразиты могут защитить тебя от хищников.

Это уж чересчур. В голове не укладывается. Как будто различные части его исцеляющегося мозга стараются отторгнуть друг друга.

— Слушай, кто ты такой? — спрашивает Коннор.

— Я говорил — заурядный агент ФБР. Но как и всякий, стремлюсь достигнуть большего.

— Ты, значит, мой первый паразит.

Арагон опять подмигивает.

— Начинаешь схватывать.

Самолет потряхивает. Коннор выглядывает в иллюминатор и видит, что земля исчезла за пеленой облаков.

Арагон бросает взгляд на часы.

— Там, куда мы летим, девять утра. До одиннадцати должны успеть.

— А куда мы летим?

Арагон отвечает не сразу. То напряжение, что интуитивно ощутил в нем Коннор, начинает проявляться более явственно. Еще чуть-чуть — и мужик начнет обливаться потом.

— Не знаю, в курсе ты или нет, — произносит Арагон, — но арапачи вместе с остальными племенами готовятся объявить войну. Во всех больших городах беспорядки. Мы на пороге такой разборки, в сравнении с которой Глубинная война покажется легкой домашней перепалкой.

— Так куда мы летим? — повторяет Коннор.

Арагон набирает полные легкие воздуха и снимает с юноши наручники.

— К твоему давнему другу.

80 • Риса

Она просыпается в объятиях Коннора, и на какое-то мгновение ей кажется, что все так, как должно быть. Но постепенно в голове проясняется, Риса видит, где находится, и вспоминает, что произошло. Их схватили. И все же рука Коннора лежит на ее плече. Увидев, что Риса пришла в себя, он улыбается. И где он нашел повод для улыбок?

— Мы уже рядом, — говорит сидящий напротив мужчина. Тот самый, что схватил их. — Взгляните.

Риса медленно поворачивает голову, зная, что после транкирования резкие движения крайне нежелательны, и выглядывает в иллюминатор.

Первое, что бросается в глаза — безошибочно узнаваемая игла Монумента Вашингтона. Оказывается, они летят не на вертолете, как подумала сначала Риса. Другая скорость и траектория движения, а кроме того, не слышно грохота винтов. По мере приближения она осознает: что-то не так. Газон парка Нэшнл Молл, от Капитолия на востоке до Мемориала Линкольна на западе, должен быть зеленым. Или, по нынешнему времени года, желтым. Вместо этого он весь мельтешит цветовыми пятнами, словно «снег» на экране старинного лампового телевизора. Через пару мгновений Риса понимает — это люди. На всем протяжении парка, протянувшегося на две мили в длину. Тысячи и тысячи людей!

— Митинг Хэйдена, — объясняет Коннор.

— Хэйдена? — переспрашивает Риса, по-прежнему не в силах осознать: весь Нэшнл Молл заполнен. — Нашего Хэйдена?