Нераздельные - Нил Шустерман (2015)

Он бы расхохотался, если бы не дышал с таким трудом. Если его поймают, то расплетут — что может быть хуже этого? И как юнокопу хватает самонадеянности называть его сынком, когда мир больше не видит в беглеце представителя человеческой расы? С точки зрения человечества, он не более, чем предмет. Мешок, набитый биоматериалом, созревшим для использования.

За ним гонятся то ли два, то ли три юнокопа. Как-то не хочется поворачиваться, считать; когда ты бежишь от смерти, в отчаянной попытке остаться целым — не играет роли, сколько их там у тебя за спиной: один, или десять, или сто. Значение имеет лишь одно — что за тобой гонятся и ты должен бежать быстрее.

Мимо свистит очередной дротик — но не так близко, как все прежние. Юнокопы так разозлились, что становятся небрежны. Вот и хорошо. Он пробегает мимо забитого под самую крышку мусорного бака и переворачивает его, надеясь еще больше задержать охотников. Проулку, кажется, не будет конца. Он и не упомнит, чтобы в Детройте были такие длиннющие проулки. Но вот, наконец, ярдах в пятидесяти впереди показывается выход, и беглец уже предвкушает свободу. Сейчас он вырвется в гущу городского движения. Может, даже спровоцирует автомобильную аварию, как Беглец из Акрона. А вдруг и ему попадется какой-нибудь десятина, которого можно было бы использовать в качестве живого щита. И чем черт не шутит — а ну как и ему повезет встретиться с красавицей-беглянкой. Теперь у него есть цель, и от этих мыслей в изнуренном теле словно открывается второе дыхание — он увеличивает скорость. Копы остаются далеко позади, и в нем зажигается искра надежды — редчайшего товара, который всегда в дефиците для того, кто ценится дешевле, чем сумма раздельных своих частей.

Однако в следующую секунду надежду затмевают силуэты еще двух юнокопов, блокирующих ему выход из проулка. Он в ловушке! Оглядывается: преследователи замыкают круг. С ним покончено — ну разве что отрастить крылья и улететь…

И в этот миг из темного дверного проема рядом слышится:

— Эй ты! Давай сюда!

Кто-то хватает его за руку и затаскивает в открытую дверь как раз в тот момент, когда мимо свистит залп транк-дротиков.

Таинственный спаситель захлопывает дверь. Впрочем, что с того? Сидеть в окруженном доме ничуть не лучше, чем в блокированном проулке.

— Сюда! — говорит незнакомец. — Вниз.

Он ведет его по расшатанным ступенькам в сырой подвал. В тусклом свете беглец пытается рассмотреть своего спасителя. Тот, похоже, года на три-четыре старше него — восемнадцать, ну, может, двадцать лет. Бледный, тощий, с сальными волосами и жиденькими бачками, мечтающими стать бородой, но явно не способными срастись посередине.

— Да не бойся ты, — бурчит парень. — Я тоже беглый расплет.

Вообще-то, не похоже — он уже вышел из возраста. Хотя с другой стороны, ребята, которые скрываются от закона год или больше, выглядят старше своих лет. Для них время бежит раза в два быстрее, чем для прочих.

В подвале обнаруживается открытый ржавый канализационный люк и зловонная черная дыра не больше фута диаметром.

— Давай вниз! — командует Сальный с бодростью Санты, собирающегося спуститься в дымоход.

— Издеваешься?

Сверху слышен грохот выломанной двери, и внезапно вонючая дырка уже не кажется такой уж непривлекательной. Беглец протискивается в люк, извиваясь всем телом. Чувство такое, будто лезешь в глотку удава. Сальный следует за ним и закрывает люк; металл скрежещет о бетон, отрезая погоню. Беглецы исчезают без следа.

— Нас здесь никогда не найдут, — говорит непонятный спаситель с такой уверенностью, что беглец верит ему. Парень включает карманный фонарь и освещает цилиндрическую канализационную трубу шести футов в поперечнике; здесь мокро, потому что сюда сливается вода бушующего наверху потопа, но в остальном не похоже, чтобы магистралью пользовались по назначению. Все равно вонища здесь ого-го, хоть и не такая убийственная, как казалось снаружи.