Сибирское дело - Сергей Булыга (2017)

Ну а пока что было так: Маркела вдруг остановили, втолкнули в какую-то каморку и с лязгом закрыли за ним дверь. Маркел немного постоял, ощупал вокруг себя стены, они были голые, шершавые, и опустился на пол. Пол был глинобитный. В каморке было холодно, сыро и совершенно темно. Поначалу ещё было слышно, как за дверью ходят туда-сюда стражники и иногда о чём-то переговариваются между собой, а потом и эти звуки замерли, и стало совсем тихо.

Маркел задумался. Больше всего думалось о том, как это так получилось, что его сразу схватили. Значит, заранее знали, что он едет! Значит, его кто-то предал. А кто? Да тут выбор небольшой – или купец-бухарец, или кто-то из своих, шуянинских. И почему бухарец, это ясно, купцы часто грешат соглядатайством, платят им за это хорошо. Но если предал кто-то из шуянинских, то, значит, измена в крепости, и дальше там может случиться такое, о чём сейчас лучше не думать…

А вот думалось! И даже когда Маркел пытался думать о другом, то его думы всё равно быстро сворачивали то на бухарца, то на шуянинских казаков, а то даже и на самого есаула Шуянина, который, мало ли, не приведи Господь, из-за того, что Маркел начал спрашивать его о том, куда пропал прошлогодний ясак…

Нет, этого никак не может быть, перебил сам себя Маркел. Хотя, с другой стороны, чего только в жизни ни случается. Так что пока лучше не спешить с суждением, а подождать и посмотреть, что будет дальше. И Маркел, тряхнувши головой, сел ровно, подумал, что всё в руце Божьей, и начал читать молитвы, которые помнил. Но, правда, читалось недолго, а после снова думалось то о том, кто это мог его предать, и зачем, и как этот, неизвестно кто, успел обогнать Маркела и первым приплыть в Кашлык, а также почему…

Ну и так далее. И так прошло немало времени, как вдруг послышались шаги, открылась дверь, и двое стражников, уже других, наверное ханских, потому что они были в золочёных халатах, велели Маркелу выходить. Маркел вышел. Ему приказали снять шапку. Он снял. Велели снять шубу. Он снял. Велели снять сапоги… И вот только тут он заартачился, стал вырываться. Его ударили по голове, и он обмяк. С него сняли сапоги и, уже босого, повели куда-то в темноту. Какие у них нравы дикие, в сердцах думал Маркел, зачем перед смертью сапоги снимать, снимали бы уже после того, когда убьют, а так позор какой – босым на тот свет! Прости, Господи! Маркел опять перекрестился и стал читать «Отче наш».

ГЛАВА 32

Но дочитать не успел, потому что его опять остановили, повернули, откинули перед ним ковровый полог – и он вошёл в большую, богато убранную хоромину. Света в ней почти что не было, а только там-сям горели плошки. А посреди той хоромины, на короткой золочёной лавке, с золочёными же подлокотниками, сидел совсем ещё не старый человек в золочёном червлёном халате и в высокой соболиной шапке, усыпанной драгоценными каменьями.

– Ниц, собака! – злобно прошептали сзади.

Маркел опустился на колени. А тот человек на золочёной лавке – нет, на троне, конечно, подумал Маркел, – а тот человек усмехнулся, огладил коротко стриженную бороду и сказал:

– Вот ты какой, царский посол. Босиком и без шапки. А где твоя сабля?

– Я не посол, – сказал Маркел.

– А кто?

Маркел молчал.

– Кто ты? – строго спросил тот человек. – И как смеешь ты являться ко мне, если даже не знаешь, как себя назвать?!

Но Маркел и теперь ничего не ответил. Тот человек снова усмехнулся и спросил:

– Ну а кто я такой, ты хоть это знаешь?

– Знаю, – сказал Маркел. – Ты – великий хан Кучум.

– Царь Сибирский, – прибавил Кучум.

– Царь Сибирский, – повторил Маркел.

– А ты кто? – опять спросил Кучум.

Маркел тяжко вздохнул, но снова промолчал.