На крыльях орла - Кен Фоллетт (2016)

Пол оказался во власти глубокой подавленности. Он лежал на своем матрасе, не сводя глаз с фотографий Карен и Энн-Мари, которые прикрепил ко дну койки, расположенной над ним. Отец невыносимо скучал по дочерям. Невозможность видеть их заставила его осознать, что в прошлом он воспринимал их существование как само собой разумеющееся. Да и Рути так же. Пол бросил взгляд на часы: в Штатах сейчас была полночь. Рути спит одна в огромной постели. Как хорошо было бы забраться рядом с ней и обнять ее. Он прогнал эту мысль из головы: жалость к себе лишь унижала его. У него не было необходимости заботиться о них. Девочки были далеко от Ирана, далеко от опасности, и он знал: что бы ни случилось, Перо позаботится о них. Вот что было ценно в Перо. Босс требовал от вас многого – ребята, он был самым требовательным работодателем, которого только можно отыскать, – но, когда вам надо было положиться на него, Перо был надежен как скала.

Пол зажег сигарету. Он был простужен. В тюрьме ему никак не удавалось согреться. Он слишком пал духом, чтобы заняться хоть чем-нибудь. Ему не хотелось идти в «комнату Чаттануга» и пить чай; не хотелось смотреть теленовости на тарабарском языке, не хотелось играть в шахматы с Биллом. Не хотелось идти в библиотеку за новой книгой. Он прочел «Поющие в терновнике» Колин Маккалоу. Пол нашел ее чрезвычайно эмоциональной книгой. Там шла речь о нескольких поколениях семей, и это заставило его вернуться в мыслях к своей собственной семье. Главный герой был священником, и Пол, как истовый католик, был способен на более глубокое восприятие сюжета. Он перечитал эту книгу трижды. Пол также прочитал «Гавайи» Джеймса Митченера, «Аэропорт» Артура Хейли, «Книгу рекордов Гиннесса». Ему больше не хотелось брать в руки ни одну книгу до конца своих дней.

Иногда он размышлял о том, что будет делать, когда выйдет на свободу, и позволял себе перебрать в уме свои любимые способы времяпрепровождения – катание на лодке и рыбную ловлю. Но это действовало угнетающе.

Он не мог припомнить то время в своей взрослой жизни, когда был совершенно неспособен делать что-либо. Он всегда был занят. В офисе у него, как правило, объем работы накапливался на трое суток. Но никогда, никогда не доводилось ему праздно валяться, покуривая и гадая, каким образом взбодрить себя.

Однако хуже всего оказалась беспомощность. Хотя Пол всегда был наемным работником, отправлявшимся туда, куда его пошлет босс, и выполнявшим то, что ему прикажут делать, тем не менее он всегда знал, что может в любой момент сесть на самолет и улететь домой, или уволиться со своей должности, или сказать боссу «нет». В конечном счете принятие этих решений принадлежало ему. Теперь же он не был волен принимать какие-либо решения, связанные со своей собственной жизнью. Пол даже не мог ничего предпринять по собственному трудному положению. По каждой проблеме, с которой Чьяппароне когда-либо приходилось сталкиваться, он был в состоянии работать, делать различные попытки, пойти в наступление на эту проблему. Теперь он был вынужден просто сидеть и страдать.

До него дошло, что он никогда не осознавал значения свободы, пока не утратил ее.

III

Эта демонстрация оказалась относительно мирной. Загорелось несколько автомобилей, но иного проявления насилия не случилось: демонстранты сновали туда-сюда, неся портреты Хомейни и возлагая цветы на башни танков. Солдаты пассивно взирали на них.

Уличное движение замерло.

Это происходило 14 января, в день после прилета Саймонса и Поше. Булвэр улетел обратно в Париж, теперь он и остальные четверо ждали там рейса на Тегеран. Тем временем Саймонс, Кобёрн и Поше направились в центр города, чтобы разведать местоположение тюрьмы.

Через несколько минут Джо Поше отключил двигатель автомобиля и застыл на сиденье, как всегда молчаливый, с ничего не выражающим лицом.

В противоположность ему сидевший рядом Саймонс был оживлен.