Гугинос, цокая, ходил между рядов и нагнетал обстановку своим красноречивым взглядом и молчанием. В глазах старичка читалось откровенное презрение к глупым адептам, которые даже дышали в его лабораторной неправильно, хотя и про это он диктовал лекцию. Он бубнил что-то под нос, затягивая ремни наших халатов туже. Сегодня мы все выглядели как работники консервного завода: пластиковые колпаки на голове, полиэтиленовые защитные экраны на халатах, ножи в руках. Сегодня профессор стараниями старшекурсников приволок гигантскую скумбрию и велел изучить всех паразитов, живущих внутри нее.

– Только не деритесь! Глисты достаются отличникам! – радостно воскликнул он, подскакивая в резиновых сапогах. Не сказать, что вышеупомянутые отличники обрадовались своей перспективе. – Все делимся по парам, рассчитываемся, номер соответствует вашему варианту. Задания на доске!

Мы обреченно посмотрели на исписанную по старинке мелом доску, и поняли, что снова предстоит действовать вслепую. Почерк Гугиноса не разобрала даже Жозефина, впрочем, ей как раз достались глисты, а вот всем остальным неизвестные паразиты. Стало быть, придется изучать все подряд, авось, попадем.

– Слушай, это а или о? – спросил меня Эндрю, которого я чуть ли не силой отбила у Понта и увлекла за свой стол. – Что-то мне не хочется извлекать маликулярию из желудка…

– Это о, это, кажется, р… шарокория? – предположила я, вспоминая мелкого червячка, который питался желчью, а потом ее же впрыскивал под кожу всем, кто его потревожит. – Не лучше.

Делать нечего, пришлось резать рыбу и доставать из нее в колбочки всех паразитов, в названии которых были распознанные нами буквы. Мы спокойно занимались лабораторной, Эндрю вовсю заглядывался на Летицию с выпученными глазами достающей яйца болотной мушки из-под кожи скумбрии, я с не меньшим интересом наблюдала за своим напарником. Как бы странно не звучало, но именно в этой лаборатории удобнее всего добыть кровь…И тут реализацию получил план с кодовым названием «слабоумие и отвага».

– Эндрю, – тихонько позвала его, пока Гугинос чуть ли не носом тыкал в рыбу кера и ругался за неаккуратный надрез, – тебе нравится Амо?

– Чего? Это глупости.

– Да? – хмыкнула я. – По-моему, ничего страшного нет, здесь не запрещены отношения между керами. Я не осуждаю.

– И все же, я воин…

– Ага, который исподтишка наблюдает за объектом, – едва не закатила глаза, мужчины всегда так. Я такой крутой, ни за что в слабости не признаюсь, буду страдать мысленно.

– Так заметно?

– Если присмотреться, – кивнула я, кладя в протянутую чашку шарокорию. – Знаешь, я понимаю женскую психологию, поэтому могу дать совет по привлечению внимания этой…златокудрой богини.

Эднрю задумался, а потом осторожно кивнул. Великий дух, прости, что поступаю так с этим адекватным парнем. Впрочем, с его внешностью и связями не составит труда найти другую девушку, получше этой.

– В общем, мы существа с тонкой душевной организацией, наивные, ранимые, жалостливые. Это только кажется, что нам нужен грубый мужчина, готовый за любую провинность отправить в полет или наорать.

– Да? Мне казалось, ей такое нравится… Наш профессор Альман ей точно приглянулся…

– А ты видел, как она кривится, когда он кричит? Думаешь, девушкам такое по вкусу? Нет, Эдрю, она представляет, как он в бежевых тапочках несет ей кофе в постель и жалуется на жизнь, – пинцет застыл, а я, прикусив губу, решительно произнесла. – Нужно, чтобы она тебя пожалела.

– Что?

– Давай я тебя случайно порежу.

– Серьезно?

– Жалость – ключ к ее сердцу. Отвечаю, – уверенным взглядом посмотрела на парня. – Мне лучше знать. Чик-чик, и она уже у твоих ног!