Право любви - Вера Чиркова (2015)

Ранний вечер подкрался незаметно, на небе, обложенном непробиваемыми тучами, не было сегодня ни заката, ни ярких облаков, ни первых звёзд. Просто и уныло, как в кинотеатре, померк свет, и наступило безвременье, ещё не ночь, но уже и не день, не вечер и не сумерки, нечто полутёмное и неприветливое до отвращения. Никто уже не ждал появления унса, кроме Стана, устроившегося возле закрывающих проход полотнищ и время от времени тоскливо выглядывающего в плотную морось затяжного дождя.

Чудик камнем рухнул в руки напарника, вырвавшись из сгустившихся мокрых сумерек, когда Конс в очередной раз вздохнул украдкой и плотнее сжал губы, так и не решившись окликнуть клона.

И вроде не смотрел никто в сторону входа, старательно занимаясь собственными мелкими делами, а все разом оказались на ногах, тесной кучкой окружая счастливого командира, прижавшего к груди мокрого зверька.

Вот тут и обнаружилось, что всё у них уже давно наготове, Тина держит в руках сухой кусок полотна, Майка – мисочку с мелко нарезанным мясом, Конс – нагретое у очага одеяло из тех, которые привез Барри.

– Покажешь? – Дождавшись, пока прощупанный чуткими руками Тины и завёрнутый в тёплое одеяло Чудик проглотит не меньше половины заготовленной еды, попросил Стан, и унс согласно мигнул осоловевшими от тепла глазками.

Оказалось, он всё-таки покинул надёжное убежище в щели за амбразурой, дождавшись, пока дождь загонит настырного монстра в приоткрытое окно первого этажа. Из этого окна вырывался луч света, и густой дух кипящего бульона, млеющей в жаровне гусятины, пригоревшего сахара и свежей сдобы, безо всяких вывесок обозначая, что за окном находится кухня. В любое другое время Чудик непременно проник бы в наполненное паром и движением помещение, и улучил момент с ловкостью фокусника произвести исчезновение куска мяса, но слабость и наличие хвостатого врага заставили в этот раз удержаться от подобной авантюры.

Перепорхнув в сторону крыши, унс по широкой дуге облетел дом, где скрывался меткий стрелок, и нырнул в окно третьего этажа. Очень осторожно, тщательно отслеживая ауры, пробрался по потолку полутёмного коридора к лестнице и проник на второй этаж, туда, где чувствовал в одном помещении сразу троих людей.

Тут Чудику повезло: помещение оказалось проходным залом, служившим постояльцам гостиной, и он сумел удобно устроиться над входной аркой, в густой пыли пышного ламбрекена. Сверху зрителям были плохо видны лица расположившихся в гостиной людей, но их ауры просматривались прекрасно. Самая яркая и тревожная была у дамы со светлыми волосами, высоко подобранными в строгую, «бабушкину» загогулину. Одета она была тоже строго, но темно-зеленая ткань платья не портила, а подчёркивала стройность и какую-то болезненную хрупкость гордо выпрямленной фигурки.

– Королева Лиокания, – шепнул Васт так тихо, словно изображение могло его услышать.

Она старательно изучала книгу, эта странная королева, но в её ауре не просматривалось ни малейшего интереса к толстым, затейливо украшенным виньетками листам, которые время от времени переворачивала бледная ручка. Душой Лиокании полностью завладели отчаяние, тревога и горькая, как дым пепелищ, безнадёжность.

– Приказать принести свечей? Или разжечь очаг? – В голосе дамы, сидевшей у окна с каким-то рукоделием в руках, не прозвучало ни заботы, ни почтительности, очевидно, это просто ей самой стало зябко и захотелось тепла.

– Да, пожалуй, – безучастно откликнулась королева, и дама немедленно взялась за колокольчик.

Через несколько минут в очаге весело пылали аккуратные чурочки, а в подсвечниках подрагивало пламя двух десятков свечей.

– Пойду, посмотрю… как там, у Геба, – откинув плед, в который куталась всё это время, из глубокого кресла решительно поднялась третья фигура, оказавшаяся стройным пареньком в слегка бесформенном камзоле, щедро расшитом золотыми узорами.

Обе женщины немедленно забыли про свои занятия и синхронно повернули к нему головы.