Мейси сбежала вниз по лестнице, прошла по коридору до кухни и резко остановилась на пороге. Берди, полностью одетая, причесанная, со свежим макияжем, сидела за столом и крошечными кусочками ела омлет. Джорджия в джинсовых шортах с заплатками, в яркой цветастой футболке – которые выглядели так, будто их заносили до дыр еще в семидесятые годы – стояла у плиты и жарила оладьи.

– Ты рано, – пробормотала Мейси, подходя к кофеварке.

– Ну… ты допоздна пробыла в больнице, и я подумала, что помогу Берди одеться, накормлю ее завтраком, пока ты спишь, – сказала Джорджия, не отрывая взгляда от сковороды.

Мейси молча налила себе полную чашку кофе и сразу отпила большой глоток, чувствуя, что нуждается в подкреплении сил, раз уж предстоит разговор с сестрой. Она узнала чашку с небольшим сколом возле края и буквой «М», образованной из трех русалок. Почти такая же, только с буквой «Д», стояла возле кофеварки с остатками остывшего кофе. Эти чашки не попадались ей на глаза уже много лет. Джорджии наверняка пришлось порыться в глубинах буфета, чтобы их разыскать.

– Берди обычно завтракает с подносом в постели, – недовольно пробурчала она, глядя на мать поверх чашки.

Джорджия бросила на нее короткий взгляд.

– Я не спрашивала. Просто сказала ей, что готовлю завтрак и чтобы она спускалась, как оденется.

В ее голосе не было самодовольства, но Мейси тем не менее разозлилась. Самой ей почти никогда не удавалось так легко справиться с Берди. Словно после всех этих лет мать все равно отдает предпочтение старшей сестре.

– Она сама оделась?

Джорджия подсунула под оладью лопатку и ловко ее перевернула.

– Видимо, да. – Она повернула голову и посмотрела на мать, как будто ждала, что та что-то скажет. – Я замочила ее юбку в раковине.

– Это шелк. Его нельзя мочить.

– Ну я подумала, если замочить целиком, не придется волноваться о пятнах от воды. В любом случае это лучше, чем кровавые пятна.

Мейси поцеловала мать в щеку, выдвинула стул рядом с ней и села за стол. Она отпила большой глоток кофе, глядя на банку с дедушкиным ниссовым медом, которая стояла в центре кухонного стола сколько она себя помнила, и резко сказала:

– Я забыла проверить телефон. Из больницы, наверное, звонили.

– Не волнуйся, – сказала Джорджия. – Звонили на домашний. Состояние стабильное, но дедушку пока оставят в больнице. Я договорилась о встрече с его лечащим врачом. Мы можем подъехать к одиннадцати.

Мейси сжала ручку чашки так, что пальцы побелели.

– Но если у тебя другие планы, я могу поехать одна, – продолжала Джорджия. – Потом нам нужен будет кто-нибудь, кто поможет перевезти ульи. Дедушка очень расстроится, если не получит свой ниссовый мед…

– Прекрати все это! – вырвалось у Мейси.

Джорджия выключила газ и сняла сковороду с плиты. На ее лице возникло как будто искреннее удивление.

Мейси со стуком поставила чашку на стол, расплескав кофе. Краем глаза она заметила, что Берди отложила свою вилку.

– Прекрати делать вид, что тебе не все равно! Как будто мы только и ждали, когда ты вернешься и продолжишь жить тут как ни в чем не бывало. Не выйдет! Даже и не думай!

– Прошло много лет, Мейси.

Мейси положила ладонь на деревянный стол, ощутив его приятную прохладу.

– Это не игра, в которой тебе позволено менять правила на ходу только потому, что проигрываешь.

Джорджия поставила сковороду на стол.

– Речь не о выигрыше или проигрыше. И я вообще не думала возвращаться. Никогда. Но прошло десять лет! Сначала я сказала «нет». Я знала, ты не будешь рада меня видеть. Я помню, что обещала никогда не возвращаться. Потом я сказала себе, что делаю это ради работы, для Джеймса, если точнее. Хотя в глубине души я понимала, что время пришло. Моя собственная сестра просто не может ненавидеть меня до сих пор. Мне было необходимо это выяснить.