Траектория полета - Карен Уайт (2019)

– Я же говорил, она знаток!

Джеймс склонился ближе ко мне.

– Вы смогли это определить, даже не взглянув на клеймо?

Я кивнула.

– Видно по форме. – Я провела пальцем по волнистому краю блюдца. – На заготовках одной и той же формы рисовались разные узоры. Форма заготовки называется «бланком». Судя по форме блюдца, это бланк номер одиннадцать, что является характерной формой «Хэвиленд и Ко». Такой волнистый край с выпуклыми точками очень похож на бланк номер шестьсот тридцать восемь, но, поскольку у меня дома есть чашка шестьсот тридцать восьмого, я совершенно точно могу сказать, что ваша – номер одиннадцать.

– Не предполагал, что все будет так просто.

– Ну, вообще-то, это единственный простой этап в идентификации лиможского фарфора. Дэвид Хэвиленд, который основал лиможскую фабрику в 1849 году, не считал необходимым ставить названия своих узоров на посуде – вот почему его нет на дне вашей чашки. – Я перевернула ее, чтобы подтвердить свои слова. – И здесь возникает трудность…

Я осеклась, впервые обратив внимание на рисунок: черно-желтые пчелки и тонкие зеленые линии, показывающие траекторию их полета. Необычно и уникально. И очень памятно.

Подняв голову, я увидела, что оба моих визитера смотрят на меня и ждут продолжения.

– Трудность в том, что за время своего существования завод произвел почти тридцать тысяч узоров для пяти разных компаний Хэвиленда на нескольких континентах.

– А этот узор вам знаком? – спросил Джеймс, склонившись еще ниже, и я ощутила аромат его одеколона. Что-то мужественное. Сандаловое дерево?

– Вроде бы нет, – ответила я, покачав головой. Я перевернула чашку, вгляделась в знакомое клеймо «Хэвиленд и Ко». Крутанулась в кресле и вынула из книжного шкафа книгу со спиральным переплетом, один из шести томов. – Если узор идентифицирован, он должен быть занесен в каталог Шлейгер.

– А если его там нет? – спросил мистер Мэндвилл.

– Значит, либо сервиз был заказан частным образом, либо узор очень редкий и потому не попал в каталог. Миссис Шлейгер, жительница Небраски, разыскивала недостающие предметы для сервиза своей матери и была потрясена отсутствием названий узоров у большинства изделий Хэвиленда, поэтому она сделала все возможное, чтобы их идентифицировать, и собрала их в каталог под уникальными номерами – которые зовутся теперь «номера Шлейгер». Но предметов было изготовлено слишком много, чтобы включить в каталог каждый когда-либо созданный… Если мы не найдем этот узор в номенклатуре Шлейгер, поищем в других идентификационных книгах по хэвилендскому фарфору. Хотя мне редко приходилось копать так глубоко. Почти все есть в каталогах Шлейгер.

– Значит, не исключено, что вы не сумеете идентифицировать чашку и определить ее стоимость? – спросил Джеймс.

– Сумею в любом случае, просто это займет время. Если не идентифицируем узор, есть и другие способы. Например, цветочный узор был популярен в 1950-х годах, есть узнаваемые орнаменты эпохи ар-нуво, которые могут помочь нам определить временной период. Хотя, признаться, я не могу сейчас вспомнить, был ли такой временной период, когда в моду вошли насекомые. Мне нужно проверить, но я уверена, что этот бланк имел хождение во второй половине девятнадцатого века.

Я взяла чашку и провела кончиком пальца по пчелкам, таким реалистичным, что я почти слышала их жужжание.

– Узор так необычен… Если он производился массово, то должны быть и другие подобные… если, конечно, он пользовался успехом, иначе выпуск могли ограничить. Труднее будет, если его сделали на заказ. – Я взглянула на мистера Мэндвилла. – Знаменитые художники, такие как Гоген, Рибьер, Дюфи и Кокто, разработали несколько узоров для Дэвида Хэвиленда. Если это работа одного из них, то перед нами очень ценная вещь.